Владимир Дайнес - Жуков

А осенью 1965 года мне неожиданно позвонил Георгий Константинович и предложил встретиться. К моему удивлению, разговор он повел о возможности применения вертолетов на поле боя. К тому времени использование вертолетов в армии уже никем не оспаривалось, однако сфера их применения ограничивалась транспортными функциями. Конечно, я не был посвящен во все секреты военной промышленности, но даже в неофициальных беседах с тогдашним руководством ВВС и с авиаконструкторами-вертолетчиками речи об этом не было. А Жуков засыпал меня конкретными вопросами, пытаясь оценить, насколько вертолет применим на поле боя, каким требованиям должна соответствовать подобная машина. Он оставался широко мыслящим военачальником, даже будучи лишен возможности хоть как-то повлиять на развитие дел в армии».

Помогала жить и поддерживала здоровье страсть к охоте. Как-то в Туве перед началом охоты на кабана Георгию Константиновичу представили В.Н.Бущинского — опытного охотника и первоклассного стрелка, в прошлом летчика-истребителя. Маршал поделился сомнениями о своем оружии, из которого он сам лично еще не стрелял. При этом он вынул из футляра новый карабин, конструктивно отличавшийся от известных в то время. Его сконструировали и изготовили в Германии, в городе Зуле лично для Жукова, причем было изготовлено семь карабинов и отобран самый лучший, а все остальные были уничтожены вместе с конструкторской документацией. Подержав карабин в руках и прикинув его к плечу, как это делают мастера, Виктор Николаевич с волнением выразил свое восхищение. Но, помня сомнения маршала, без колебаний предложил ему свой проверенный и надежный штуцер калибра 9 миллиметров. И маршал с улыбкой принял это предложение. После охоты он, оценив умелые действия Бущинского, подарил ему свой карабин.

Хотя после торжеств по случаю 20-летия Победы настроение у Жукова значительно поднялось, здоровье его разлаживалось. В очерке «Маршал Георгий Константинович Жуков (Записки врача)» об этом рассказывает Г. А. Алексеев:

«Судьба свела меня с выдающимся полководцем нашего времени совершенно случайно. Я тогда работал в Главном военном госпитале имени Н.Н.Бурденко, возглавлял кардиологическое отделение. Здесь же трудилась старший ординатор терапевтического отделения Галина Александровна Семенова, жена маршала. Однажды, дело было в 1965 году, она подошла ко мне: „Может быть, посмотрите Георгия? Что-то с сердцем у него неладно“.

Такая просьба, конечно, меня озадачила. Было известно, что маршал находится на медицинском наблюдении в Кремлевской больнице. Хотя он и в опале, но вмешиваться в лечение такого именитого пациента казалось некорректным по отношению к коллегам Кремлевской больницы. С другой стороны, не хотелось и отказывать всеми уважаемой Галине Александровне. Посоветовавшись с руководством Центрального военно-медицинского управления, я согласился.

На даче маршала я был встречен сдержанно. На вопросы он отвечал кратко, неохотно рассказывал о перенесенных ранее заболеваниях. Из медицинской книжки и архивных историй болезни удалось установить, что боли в области сердца и за грудиной, а также периодические головные боли и легкие головокружения он стал отмечать с 1947–1948 гг. При диспансерном и стационарном обследовании была выявлена ишемическая болезнь сердца и начальный атеросклероз церебральных артерий. Рекомендованный врачами режим ограничения физических нагрузок маршал соблюдал не всегда, продолжал систематически заниматься физкультурой (утренняя зарядка, верховая езда, лыжи, охота, рыбная ловля и др.)».

Осенью 1965 года Георгий Константинович перенес инфаркт миокарда и лечился в Центральном военном госпитале им. Мандрыки. Заболевание протекало без осложнений, и для закрепления результатов лечения он был переведен в военный санаторий «Архангельское». Самочувствие быстро улучшилось, и Жуков продолжил активный образ жизни: выезжал вместе с двоюродным братом М.М.Пилихиным на рыбалку, изредка на охоту, много времени проводил в дачном саду, побывал в санатории в Прибалтике, посещал московские театры.

Но самое главное — он продолжал собирать материалы для задуманных им мемуаров. С этой целью часто ездил в Подольск, в Центральный архив Министерства обороны, и в Генеральный штаб. В печати появились его первые публикации, посвященные событиям Великой Отечественной войны. В 1966 году в книге «Провал гитлеровского наступления на Москву» была помещена статья Жукова «Первое стратегическое поражение вермахта», а в следующем году в «Военно-историческом журнале» — статья «На Курской дуге».

Издательство Агентства печати «Новости» (АПН) предложило Георгию Константиновичу издать его воспоминания о Великой Отечественной войне. Переговоры, которые провела с автором будущий редактор его книги А.Д.Миркина, прошли успешно, и в августе 1965 года состоялось подписание договора на издание книги «Воспоминания и размышления».

Вспоминая свою первую встречу с Жуковым, Миркина писала: «Навстречу широким, твердым шагом идет Жуков, в простом домашнем костюме, голубовато-серой рубашке с открытым воротом, с короткими рукавами, в серых брюках, сильный, кряжистый, весь сбитый, выразительные крупные черты лица, взгляд острый, пронизывающий тебя насквозь, — и я чувствую, как у меня подкашиваются ноги». Страхи оказались напрасными: Георгий Константинович встретил ее приветливо и охотно отвечал на вопросы.

Кабинет, где работал Георгий Константинович, был метров двадцать, уютный, с эркером. Письменный стол, обитый зеленым сафьяном, отодвинут от трехстворчатого окна, удобное кресло. Вдоль стен — книжные шкафы, на столе — раскрытые книги, листы рукописи. По свидетельству редактора будущей книги, «Георгий Константинович был полностью погружен в работу — собирал архивный материал, встречался со своими боевыми соратниками — бывшими командующими фронтами, членами военных советов, просматривал выходящие в свет новинки военно-исторической и военно-мемуарной литературы. Писал увлеченно, страстно, азартно, обычно вечерами и далеко за полночь. Не любил диктовать, писал от руки — „так лучше формулируется мысль, уходит все лишнее“. „Воспоминания и размышления“ явились первым его литературным опытом».

Врач маршала Г.К.Алексеев отмечал: «Мне пришлось на протяжении многих лет быть невольным свидетелем титанического труда Георгия Константиновича. Он категорически отказался от предложенной ему литературной помощи со стороны наших известных писателей Константина Симонова и Сергея Смирнова, заявив: „Книгу я должен написать сам“. Поражали его высочайшая ответственность за свой труд, его неприятие каких-либо отклонений от правды. Работая над книгой, Георгий Константинович не раз говорил о том, какое значение он придает правдивости описания событий. Было очевидно, что он искренне стремится к этому, что и в жизни, в общении с друзьями он не переносит любой лживости даже по пустякам. Могу привести один пример. В течение ряда лет он поддерживал отношения с одним ученым-медиком. Однажды его знакомый не пришел на условленную встречу, объяснив это неожиданной занятостью в клинике. Его жена, по-видимому, не зная объяснения мужа, через 2–3 дня в присутствии маршала с восторгом рассказывала, какой интересный спектакль они смотрели в театре в тот день. После этого случая все отношения между ними были прерваны навсегда».