Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Ты пишешь о том, что я добился репутации национального героя со знаком минус. Это как для кого. Молодежь меня любит до истерики. Вот я только что выступал в МГУ, и еще раз убедился в этом. А то, что интеллектуалы (обхохочешься, в России нет интеллектуалов) России на меня реагируют как на красную тряпку, так французские интеллектуалы тоже реагируют так же. Вот ты, Саша, никогда не терял ни чувства юмора, ни лояльности по отношению к друзьям, даже таким, как я. Честно говоря, за годы ты добился моего уважения по этому поводу. Я все думал: «Ну когда же он сломается и присоединится к толпе?» А ты не присоединился, молодец! Мудрый человек ты, Саша.

Твой Э.Лимонов

Здравствуй, Саша,

Вот, получив твои доллары, сразу же начал богатеть, и из ничего, исключая расходы, быстро заработал тысяч сто (к сожалению, франков). Так что у тебя легкая рука, нужно будет еще раз попробовать.

«Панорама» стала приходить совсем безобразно, т. е. получаю в конце мая номера за март. Получил пока только два своих рассказа (т. е. «Панораму» с рас-ми).

Недавно приезжал «патриот» из Ленинграда, среди других посетил и меня. Жаловался, что в Ленинградский Совет выбраны «одни евреи». Я спросил его, кто вам посоветовал обратиться ко мне? Назвал какого-то Трифонова (разумеется, не покойного Юрия)… Юный патриот, 27 лет, сказал, что пришло время спасать Россию. Я сказал, что если бы ее меньше спасали, она была бы целее и здоровее, эта Россия, что спасать не хочу. Он сказал, что я пожалею, что поздно будет.

Больше мы ничего друг другу не сказали.

Трагическая История: В декабре прошлого года, будучи в СССР, я познакомился с замредактора журналов «Детектив и Политика» и «Совершенно секретно» (издания Юл. Семенова) — с Сашей Плешковым. Хороший мужик, работяга, наладил оба журнала, довел тираж «Сов. Секретно» до 3-х миллионов. Приехал он в Париж в апреле, встретились, гуляли по городу, он делал репортаж «Лимоновский Париж», подписали контракт, что он будет моим издателем и литературным агентом — прямо в кафе возле пляс дэ Вож… расстались в восемь вечера на бульваре Монпарнас, чтобы встретиться на следующий день продолжить репортаж.

Рано утром мне позвонили, что он УМЕР. Неизвестно отчего, в 42 года. Ему стало плохо, он спустился в лобби отеля, попросил вызвать ему скорую помощь. Умер через

20 минут по прибытии в госпиталь. Первая версия была: умер от харт-аттак. Вторая: его убило сочетание: советские таблетки от желудка плюс грибы (якобы он ел за обедом грибы). Вот так. В последний день его жизни я подписал с ним контракт. Он собирался стать моим первым советским издателем, напечатать мою книгу рассказов без купюр. Жалко мужика.

Продаешь ли «Панораму» в Союзе? Что вообще происходит. Вышли ли мои еще два рассказа? Прислать еще?

Какие сплетни в Лос-Анджелесе? Вернулся ли Саша Соколов из советского плена? Я прочел кучу глупых и несправедливых вещей, сказанных им об американцах (в 12-н номере «Юности» и повсюду) в сов. прессе. Ты читал? Что ему Гекуба? Ты не знаешь, где Алеша Цветков?

Я так обнаглел, что пишу теперь постоянно по-французски для франц. газет (у меня даже своя колонка в ежемесячном журнале «Ж'аккиз») и по-английски для всяких европейских газет (больше всего в Голландии).

Русские несчастья и перестройка мне надоели, однако я заключил контракт на роман об этом блядстве, посему пишу его, руководствуясь собственным мрачным опытом поездки в СССР.

Вот такие новости.

Обнимаю, твой Лимонов

Наталья МЕДВЕДЕВА (жена Лимонова — их я познакомил в 79-м году в Лос-Анджелесе, о чем он вспоминает в приведенном в этой книги отрывке. Несколько лет они жили в Париже, в конце 90-х расстались, Наталья переехала в Москву, где в 2004 году умерла. — А.П.)

Paris

Привет, Саша! У меня в Москве вышла книга «Отель Калифорния», из-во «Глагол». Так вот, издатель просил тебя спросить — не хочет ли «Альманах-пресс» заняться ее распространением за соответствующие проценты в США.

Если ты (вы) согласны, я ему отпишу, чтобы выслал книги Вам (сколько для начала?). М.б. тогда пришлю тебе книжку для публикации.

Обязательно ответь. Наталья Медведева

Привет, Александр!

Саша, мы переехали. Живем в буржуйской американской безликой квартире. И очень дорого. Видимо, переедем опять.

Мою фотографию могли бы и получше отпечатать. По блату. Почему нет рецензий на Щаповску Де Карлиевску? Я, кстати, написала книгу. Обо мне тоже промолчат?.. Хотя это преждевременное подозрение, т. к. никому еще не давала на чтение.

Как насчет напечатания небольшого эссе о парижском… метро, к примеру? Если подойдет, заплатите? Страничек пять текста, идет? Пришлю.

У нас зима. Когда вернулась в Париж, то шел снегопад. Потряс! Как в Ленинграде или в Москве. Хотя там было в январе теплее, чем в Париже. Ну вам-то что, вы там под вечно-зелеными… <…>

Обнимаю и передаю привет всем участникам обозрения. Уверена, что Лимонов присоединяется. Он, правда, сейчас спит.

Твоя Наталья Медведева

31 августа 86

Что касается обмена публикациями, то я это только приветствую, но, со своей стороны, могу Вам лишь дать безоговорочное право на перепечатку любых материалов «Континента» (разумеется, со ссылкой на него). Высылать Вам заранее тексты или макет мы просто не в состоянии: практически журнал делают два человека — я и Горбаневская, да еще моя жена в качестве технического помощника. Боюсь, что мы просто окажемся не очень аккуратными корреспондентами.

Удивлен, что до сих пор «Панорама» не получает «Континента». В ближайшие дни вышлем предыдущие номера, а с 49-го будете получать регулярно.

В.Максимов

26.11.1987

Дорогой Александр!

Последние номера «Панорамы» читаю с печальным изумлением, если не сказать больше. После статьи Рыскина «Помогите носорогу» я, разумеется, тут же отнес себя к «русскоязычным консерваторам», которых «открытость советской системы автоматически делает смешными и ненужными».

Прилагаю к этому письму отчет «Русской мысли» о парижском форуме «Литература без границ», на котором собрались именно те самые «консерваторы», как русско, так и иноязычные. В ближайшее время Вам тоже пришлют отчет об этой встрече. Как видите, компания более чем достойная и, тем не менее, не боится показаться в глазах господина Рыскина «смешной и ненужной».

Песни господина Рыскина уже пели в двадцатые годы Устрялов и Гуль, в тридцатые Шульгин и Эфрон, в сороковые Милюков и Маклаков, в пятидесятые — чуть не вся русская эмиграция.