Александр Василевский - Дело всей жизни

Несколько слов об использовании в Берлинской операции танковых армий. В тесном взаимодействии с общевойсковыми эти армии прорывали все 3 оборонительные полосы одерско-нейссенского рубежа; действовали самостоятельно при осуществлении маневра на окружение берлинской группировки с севера и юга; участвовали в штурме Берлина, сохраняя собственные полосы действий. Опыт этой операции еще раз убедительно показал нецелесообразность применения крупных танковых соединений в сражении за большой населенный пункт: они теряют здесь свои главные преимущества - ударную силу и маневренность.

Много интересного для военного искусства дала битва за Берлин и в использовании артиллерии, авиации, радиолокационных средств, в организации материально-технического обеспечения войск и работы тыла.

Несмотря на огромный размах Берлинской операции, стратегическое руководство и координация действий трех фронтов (19 общевойсковых, 4 воздушные и 4 танковые армии) осуществлялись на высоком уровне. Ставка и Генеральный штаб умело спланировали операцию и уверенно руководили войсками в ходе битвы. Верховное Главнокомандование взяло управление фронтами целиком на себя, непосредственно из Москвы...

В Генеральном штабе

Особенности работы начальника Генерального штаба во время войны.Представители Ставки и Генштаб.- Вопросы организационной структуры.- Наша "внутренняя жизнь".- Доклады начальника Генштаба в ЦК партии.- Проблема материального обеспечения операций.- Несколько слов о И. В. Сталине.

С Генеральным штабом у меня связаны самые лучшие годы моей жизни. Переход мой со штабной на командную работу в феврале 1945 года, как я уже отмечал, был обусловлен гибелью И. Д. Черняховского, хотя освобождение меня от обязанностей начальника Генерального штаба произошло не без моей просьбы.

Верховный Главнокомандующий легко дал согласие на это, по-видимому, потому, что Генеральный штаб к тому времени уже имел у себя, в лице А. И. Антонова, кандидата на эту должность, вполне подготовленного, прошедшего хорошую штабную школу и заслужившего за последние полтора года своей работы в должности первого заместителя начальника Генерального штаба высокий авторитет не только в Вооруженных Силах, но и в Центральном Комитете партии, в ГКО и Ставке. Это во-первых. Во-вторых, по-видимому, потому, что война уже приближалась к своему победному концу. Успех же на завершающем ее этапе прежде всего зависел от выполнения запланированных и уже разрабатываемых в Ставке и Генштабе операций, особенно Берлинской, с целью разгрома здесь главной группировки войск врага.

Немаловажную роль в создании благоприятных условий для успешного проведения Берлинской операции должен был сыграть 3-й Белорусский фронт. Перед ним, как известно, стояла задача завершить разгром восточнопрусской группировки немецко-фашистских войск и тем самым высвободить часть сил для использования в Берлинской операции. Когда И. В. Сталин предложил мне принять командование войсками этого фронта, я охотно согласился. Главным в этом, конечно, являлись интересы успешного окончания войны. Вместе с тем, сознаюсь, я имел в виду и возможность проверить себя на непосредственном командовании войсками фронта при решении столь серьезных задач. Склонен думать, что И. В. Сталин также предполагал нечто подобное, поскольку еще предстояла война против милитаристской Японии.

С большим сожалением я расстался тогда с замечательным коллективом Генерального штаба после почти восьмилетней непрерывной работы в нем. С этим коллективом я встретил и войну, с ним я пережил самые ее трудные и тревожные для страны дни, с ним я радовался и нашим первым победам, которые для нас, генштабистов, имели еще и особый смысл.

Мой уход из Генерального штаба заставляет меня специально остановиться на отдельных сторонах его работы в ту пору, которые не нашли должного освещения в предшествующих главах книги.

Некоторые любители исторической статистики подсчитали, сколько времени я на протяжении войны находился в Генеральном штабе и сколько на фронтах как представитель Ставки. Лично я не делал таких подсчетов. Так вот, оказывается, из 34 месяцев войны 12 месяцев я работал непосредственно в Генеральном штабе и 22 - на фронтах, выполняя задания Ставки.

Отсюда можно сделать два вывода. Кое-кто скажет, что хорошо, когда начальник Генерального штаба бывает много времени в Действующей армии. Другие, напротив, могут заметить: хорошо-то хорошо, но, видно, и спрос с него за работу Генштаба был помягче. А некоторые прямо бросают упрек Ставке, утверждая, что было бы больше пользы, если бы начальник Генштаба находился, как правило, в Генштабе, чем на фронтах, и что это позволило бы ему лучше обеспечивать такую работоспособность Генштаба, которая требовалась от основного оперативного рабочего органа Ставки Верховного Главнокомандующего.

Действительно, в период войны я часто и подолгу бывал на фронтах, выполняя задания Ставки в качестве ее представителя. Бывало это и тогда, когда на том или другом направлении фронта неожиданно создавалась крайне неприятная для нас, опасная в стратегическом отношении обстановка, и Ставка, прежде чем принять соответствующее решение, для уточнения истинного положения и выработки более конкретных и правильных предложений срочно направляла на фронт своих ответственных представителей. Еще чаще она прибегала к использованию своих представителей при проведении наступательных операций. Как только задумывалась Ставкой где-либо крупная наступательная операция, мы с Г. К. Жуковым, а иногда и другие военачальники, как правило, отправлялись на фронт, сначала для ознакомления с обстановкой, детального изучения противника и данного направления, уточнения замысла, затем возвращались в Ставку для участия в принятии окончательного решения на операцию и для разработки в Генштабе плана, а затем, после утверждения Ставкой директив фронтам, летели на фронт с целью оказания фронтам помощи в ее проведении.

В тех конкретных условиях ведения вооруженной борьбы такая практика являлась, я бы сказал, не только правильной, но и необходимой для Ставки и Генерального штаба, так как она позволяла при принятии окончательных решений и при разработке планов проведения операций исходить не только из данных, которые имеются в Центре, но уже в значительной мере учитывать особенности обстановки непосредственно на месте и производить на этой основе более обоснованные расчеты.

Безусловно, нельзя отрицать при этом того, что, часто выезжая на фронт и находясь там, я, как начальник Генерального штаба, не мог принимать непосредственного участия в решении всех вопросов, над которыми обязан был работать аппарат Генштаба, и лишался возможности повседневного общения с его коллективом, а следовательно, и возможности оказывать постоянную, практическую помощь в работе его управлениям и отделам. И это немало беспокоило меня, беспокоило и потому, что я остро чувствовал и воспринимал ту довольно жесткую, не дававшую каких-либо скидок требовательность, которую предъявлял ко мне Верховный Главнокомандующий почти каждый раз за те или иные упущения или промахи в работе Генерального штаба. Поэтому я, будучи в отрыве от Генерального штаба, принимал все меры к тому, чтобы обеспечить себе возможность для более эффективного руководства его работой. Учитывая порою крайне слабую укомплектованность его руководящими кадрами, вынужден был неоднократно докладывать о своем беспокойстве за Генштаб Ставке Верховного Главнокомандования. Однако И. В. Сталин несколько проще относился к этому моему беспокойству.