Апполон Кузьмин - Татищев

При преемниках Шокурова, Вороненком и Усталкове, положение стало еще хуже, поскольку эти воеводы вообще запрещали какое-либо предпринимательство. Специальные заставы ловили крестьян, отправляющихся на поиски руды или пытающихся добывать ее. Фактически прекращена была плавка и на многих ранее действовавших заводах якобы за неимением руды. В данном случае «интерес» местного начальства удовлетворялся за счет местных землевладельцев, прежде всего Строгановых, которые ради сохранения за собой бежавших из центра крестьян действовали буквально кнутом и пряником, искореняя уральские заводы. Строгановские приказчики прямо заявляли рудоискателям: «Если станешь руду искать без указа, и у меня есть про тебя дубина». Та же судьба ожидала рудоискателя и в том случае, если ему удавалось заручиться указом. Фактическое бесправие всего населения — основной лейтмотив феодального права, даже если феодальное государство и берется навести какой-то порядок.

Розыскные дела тяготили Татищева. Виновных было слишком много, а главных виновников было вообще не достать. Охотиться за приказчиками, действовавшими по поручению Строгановых, не имело большого смысла, а воевод Воронецкого и Усталкова к делу привлечь не удалось, так как они на месте не оказались, и никаких средств для вызова их по делу у Татищева не было. Розыски создавали Татищеву массу врагов, но основной его задаче помочь не могли. Поэтому он просит Берг-коллегию, «понеже сии дела немалого труда и времени требуют, и есть не без повреждения прочим делам, а прибытку, яко видимо, из онаго уповать неможно, того ради просим, дабы сие как возможно милостию прекратить».

Сам Татищев завел порядки, совершенно необычные для здешних мест. Он купил лошадей, чтобы не обременять местное население подводной повинностью. В длительных же и дальних дорогах проезд неукоснительно оплачивался согласно действующим ценам. Окрестному населению было объявлено, что за открытие новых месторождений меди и других ископаемых будет выдаваться вознаграждение. В Берг-коллегию он доносил, что «ныне же обыватели, видя, что им тягости никакой нет, приходят свободно и с охотою руды являют, и хотя не всегда годныя, однакож мы с ласкою их отправляем, дабы тщились лучше искать; работников нанимаем по 6 рублей в год, и оные являются, имея надежду избежать тем солдатства».

Татищев хорошо понимал, что именно заставляет крестьян идти за столь небольшую плату в рудокопы. Но больше из своих скудных средств он выделить не мог, а по сравнению с предшественниками это была даже непривычно значительная плата.

В итоге хозяйничанья царских воевод медеплавильное дело в Кунгуре находилось в таком запущенном состоянии, что в ближайшее время выплавку меди нельзя было возобновить. В коллегию он доносит, что необходимо создать достаточный запас руды, и рассылает повсюду «охочих людей» для ее поисков. Дело это также было не из легких. Так, Боляк Русаев, отправившийся в прилегающие к Кунгуру башкирские земли, был едва не убит башкирами, несмотря на имевшуюся у него грамоту на татарском языке. Татищев предложил коллегии приписать прилегающую к Кунгуру 21 деревню к заводам. Он был убежден, что это решение будет положительно встречено и самим населением, «понеже между ними многие воровством промышляют, а от начальства удалены, и в том есть добрым не без тягости». Коллегия пошла другим путем, воздействуя через Сенат на башкирских батыров, дабы искателям не чинили препятствий. Позднее же эти деревни все-таки были приписаны к заводам.

Среди шведских военнопленных Татищеву удалось разыскать лекаря. Коллегия согласилась передать его в ведение Татищева, положив достаточно высокое жалованье — восемьдесят рублей в год. Было разрешено также «сыскать» из числа военнопленных «географа, и ландкарту велеть ему сделать добрым порядком и с прямым размером, где бы назначены были знатные города и всякие заводы и рудные места, а выдать ему за труд, что он запросит». Идея составления ландкарт всей территории России, ранее выдвинутая Татищевым, никогда не покидала его до конца жизни.

Еще одна идея сопровождала Татищева всюду, где он начинал свою деятельность: заведение школ. Еще будучи в Германии и других «европских странах», он внимательно изучал состояние школьного дела. По замечанию автора изданной в ГДР монографии о Татищеве Конрада Грау, в школах, учреждаемых Татищевым, явственно проступает хорошее знание западноевропейской организации этого дела. Прибыв в Кунгур, он немедленно обращается в коллегию за разрешением набрать «человек 30» «из обретающихся в Сибирской губернии дворянских детей» и не отосланных в Петербург. «А ежели таковых недовольно будет, — добавлял Татищев, — то подьячих детей и обучать горным делам». «Дворянских детей», «не отосланных» в Петербург, найти в Сибирской губернии не смогли: они попрятались основательно. Но коллегия разрешила открыть школу для детей разночинцев, чтобы «обучать их цифири, геометрии и горным делам». Уже в 1721 году такая школа начала занятия.

Татищев обратил внимание и на то, что Урал весьма богат железными рудами. Однако он не видел возможности использовать это богатство через посредство казны. Поэтому он рекомендует коллегии отдавать железоделательные предприятия с рудниками «охочим людям». Подыскивать же «охочих людей» коллегия порекомендовала самому Татищеву.

Татищев всегда с большим уважением относился к частному предпринимательству, усматривая в нем мощный рычаг общего подъема экономической жизни страны и повышения общественного благосостояния. Но он представлял на Урале казну. Поэтому все, с его точки зрения, выгодное для казны он стремился сохранить за ней. Одним из главных железоделательных предприятий, где Татищеву и Блиеру предстояло навести порядок, был Уктусский завод, основанный в 1702 году по инициативе думного дьяка Андрея Андреевича Виниуса — сына известного родоначальника тульских мануфактур. Завод стоил казне свыше шести тысяч рублей. До 1720 года здесь было выковано около ста тысяч пудов железа и около четырех тысяч пудов меди, по 21 копейке за пуд железа и по 1 рублю 52 копейки за пуд меди. Но к 1720 году завод также пришел в упадок. Здесь свирепствовал Акинф Демидов, приказчики которого «казенных людей» с рудников сгоняли и «копать руду им запрещали». Как и всюду, крестьяне, не получая платы за свой труд, уклонялись от заводских работ. Аналогичная ситуация складывалась и на Алапаевском заводе, который коллегия забыла включить в сферу забот Татищева. Татищев по своей инициативе выделил семьсот рублей для оплаты «рабочих с воли», то есть тех же крестьян, за определенную плату.