Игорь Ефимов - Джефферсон

Весна, 1773

«В это время политическая напряжённость в Англии усилилась. Правительство оказалось глубоко повязанным с проблемами Ост-Индской компании. В письме, отправленном моему сыну Уильяму Франклину (в то время губернатору Нью-Джерси), я саркастически отмечал, что “отказ американцев пить чай чуть не разорил эту крупную фирму”. Падение её акций вызвало панику на бирже, какой в Англии не видели за последние 50 лет. Фабриканты были вынуждены увольнять тысячи работников, и это вызвало волнения во многих промышленных городах».

Осень, 1773

«На складах Ост-Индской компании скопилось 17 миллионов фунтов чая, который некому было продать, ибо американцы отказывались покупать обложенный пошлиной товар. Тогда министерство, идя навстречу нуждам компании, разрешило ей везти чай непосредственно в колонии, не уплачивая экспортной пошлины, обычно налагаемой при выезде из Великобритании. Благодаря такой мере чай, обложенный только импортной пошлиной в три пенса, делался столь дешёвым, что контрабандный товар не мог с ним конкурировать.

И вновь крик об угрозе, нависшей над свободой, прокатился от Нью-Хэмпшира до Джорджии. В столицах многих колоний прошли митинги и собрания, на которых были обсуждены и приняты различные планы, каким образом можно вернее отвратить зло и воспрепятствовать продаже чая».

6 октября, 1773

«После долгого и серьёзного обдумывания данного вопроса я пришёл к заключению, что парламент не имеет никакого права выпускать законы для колоний. Только король — а не король, лорды и общины вместе — является суверенным повелителем американцев; поэтому король в сотрудничестве с выборными ассамблеями колоний является единственным законодателем для них. Я знаю, что твои чувства по этому вопросу отличаются от моих. Ты предан британскому правительству, являешься частью его, и я не собираюсь обращать тебя в свою веру. Я только призываю тебя действовать осмотрительно и по совести, не впадая в то двуличие, которое продемонстрировал губернатор Массачусетса, чем снискал вдобавок к возмущению ещё и презрение. Если ты можешь способствовать процветанию жителей Нью-Джерси и оставить их в более счастливом состоянии, чем они были в момент твоего вступления в должность губернатора, память о тебе будет доброй, независимо от твоих политических принципов».

Октябрь, 1773 

«…Мы единодушно признаём, что…

5. Разрешение, данное Ост-Индской компании везти чай в Америку, с тем чтобы по выгрузке он был обложен пошлиной, является открытым покушением английского министерства на вольности Америки.

6. Что долгом каждого американца является сопротивление этому беззаконию.

7. Что всякий, кто вольно или невольно поддержит замысел министерства и примет участие в выгрузке, получении или продаже привезённого чая, является врагом отечества».

17 декабря, 1773

«Прошлой ночью в гавани Бостона груз чая с трёх судов был выброшен в море. Это самое знаменательное событие. Есть какое-то достоинство, величие, торжественность в этом последнем ударе патриотов, которые вызывают моё восхищение. Народ невозможно поднять на борьбу, если не совершить чего-нибудь необычайного — такого, что поразит воображение и запомнится. Уничтожение чая показывает такую смелость, решимость, несгибаемость, что я уверен — оно будет иметь самые важные последствия и станет вехой в истории.

Что предпримет в ответ министерство? Выразит ли своё возмущение? Решится ли наказать нас? Каким образом? Расквартировав новые войска? Лишив нас самоуправления? Запретив нам вести торговлю? Принеся в жертву отдельных людей?»

ДЕКАБРЬ, 1773. МОНТИЧЕЛЛО

Джефферсон пересчитал разложенные на холсте черепа и внёс получившуюся цифру в первую графу таблицы. Другие графы были приготовлены для рёбер, зубов, позвонков, фаланг, для костей локтевых, бедренных, тазовых. Сами кости лежали тут же рядом тёмной кучей — их ещё надо было очистить от земли и рассортировать.

Со стороны могильного кургана донеслось звяканье лопаты. Джефферсон сердито обернулся и прокричал:

— Эй вы там! Опять размахались? Сколько можно повторять — осторожнее, мягче.

Голова Юпитера высунулась из траншеи, прорезавшей курган от края к центру.

— Хозяин, тут снова камни пошли.

— Тогда соберите то, что накопали, и несите сюда. Голова исчезла, и немного погодя оба негра вылезли на

свет, таща за утлы мешок с новой партией костей. Джефферсон велел раскладывать их в сторонке, чтобы не смешались с содержимым первого слоя. Заиндевелые стебли прошлогодней травы топорщились под расстеленным холстом, превращая его в горный рельеф. Юпитер достал кисть из конского волоса и принялся сметать грязь и пыль с добытых костей. Второй негр, Мартин Хемингс, каждый раз, извлекая из мешка череп, заглядывал ему в глазницы и гримасничал, скаля зубы. В начале раскопок он не был таким смелым. Жаловался, что тени мёртвых индейцев приходят к нему ночью и грозят отомстить за разорение могилы.

Со стороны Риванны показался всадник в тёмно-синем плаще и треуголке. Он издалека начал махать рукой, и Джефферсон, всмотревшись, узнал сына генерального прокурора — Эдмунда Рэндольфа.

— Силы небесные, Эдмунд, как вы сумели меня здесь отыскать?

— Я заехал в Шедуэлл, и ваша матушка рассказала, где вас найти и чем вы тут занимаетесь. Хорошо, что вам не пришлось увидеть, какое у неё при этом было выражение лица.

— Могу себе представить. Но всё равно, ужасно вам рад. Вы приехали как нельзя кстати. Идёмте, мне позарез нужно было с кем-то поделиться.

Эдмунд спешился, отдал поводья подошедшему Мартину и пошёл вслед за Джефферсоном к взрезанному кургану. Судя по остаткам стерни на его склонах, летом он шёл под распашку. Видимо, плуг год за годом сглаживал, закруглял макушку, хотя и сейчас она изрядно возвышалась над землёй — футов на десять. Дальше поле спускалось к реке ровно, без единого бугорка.

Джефферсон вошёл в поперечный раскоп и стал так, чтобы Эдмунду была видна стена траншеи, косо прорезанная цепочкой камней, отделявших верхний слой от нижнего.