Ефим Городецкий - Свердлов

Новоявленный ставленник российской реакции мечтал о двадцатилетием «покое». Властной рукой насаждал Столыпин этот «покой». «Бей, не оглядывайся!», «Бей, не стесняйся!» — такую команду давал царизм карателям и тюремщикам, кулакам и черносотенцам. И не только команду — выбивал медали в честь таких побоищ. До поры до времени это сдерживало народные массы. Но постепенно российский пролетариат стряхивал усталость первых лет после поражения революции 1905 года.

Находившийся в самой гуще событий, Свердлов чутко реагировал на них. В письме Б. И. Перельман в Нарым от 31 октября 1910 года он писал: «Дела с каждым днем улучшаются, связи расширяются, крепнут, фиксируются в определенные рамки. Наряду с тем и за последнюю пару недель стал ясен перелом в настроении. И ряд старых товарищей возвращается на работу, и рабочая молодежь вместе с незатронутыми, более или менее серыми массами, что называется, прут в организацию… Перелом в сторону „подъемного“ настроения — не миф, не фантазия, а самая наиреальнейшая действительность», — подчеркивал Яков Михайлович.

Особое внимание обратил он на положение в партии: «Правда, до сих пор у нас в партии не все обстоит благополучно. Дефектов масса, но надежда на их уничтожение большая. Почти выходит в противовес „Правде“ Троцкого „Рабочая газета“, популярный орган при ЦК. Здесь, в Питере, скоро будет выходить еженедельная газета, а в Москве — журнал. В Москве уже теперь выходит хороший орган — „Наш путь“, выгодно отличающийся от органов как ликвидаторских, так и органов отдельных союзов в Питере своим бодрым тоном, ярко антиликвидаторским духом, широкой осведомленностью о движении в провинции. И это — несмотря на крайнюю слабость литературных сил».

Небольшое письмецо, а как убедительно, наглядно показывает оно политический рост Свердлова. 26-летнему революционеру, имеющему уже солидный стаж подпольной работы, по плечу ответственные дела всероссийского масштаба, требующие не только организаторского таланта, но и хорошей марксистской подготовки. И партия поручает Свердлову все новые и более сложные задания, как революционеру, перешагнувшему местные рамки.

На очереди дня стояло создание легальной большевистской газеты. Такой газетой — предвестницей ленинской «Правды» — стала «Звезда», начавшая выходить 16 декабря 1910 года. Деятельное участие в организации «Звезды» принял Свердлов. Издавала газету социал-демократическая фракция Государственной думы. В состав фракции наряду с большевиками входили и меньшевики, прилагавшие все старания завладеть «Звездой». Свердлов вместе с М. С. Ольминским и Н. Г. Полетаевым — депутатом III Государственной думы, официальным издателем газеты, отчаянно сражается с меньшевиками, отстаивая большевистское направление «Звезды». В первой половине ноября 1910 года Яков Михайлович направил письмо членам ЦК за границу о состоянии дел в «Звезде».

7 ноября 1910 года умер Лев Толстой. Скорбным эхом отозвалась его смерть по всей России. Прокатились антиправительственные студенческие демонстрации. Состоялась подобная демонстрация и в Петербурге. К участию в ней было намечено привлечь и рабочих. Петербургский комитет решил выпустить прокламацию с тем, чтобы выразить свое отношение к смерти великого писателя и к предполагавшейся демонстрации. Прокламацию написал Свердлов. Размноженная на мимеографе в Выборгском районе, она распространялась по всему городу.

Свердлов охарактеризовал Толстого как обличителя церкви, как великого искателя правды и проповедника мира, поднявшего свой голос против смертной казни. Яков Михайлович подчеркивал, что «пролетариат глубоко чтит память этого человека». Вместе с тем, отражая мнение Петербургского комитета, возражавшего против участия рабочих в демонстрации ввиду опасения нового обескровливания рядов организации, прокламация обосновывала это решение комитета.

В прокламации были сформулированы общие задачи пролетариата в новых исторических условиях. Эта часть ее содержит изложение установок Большевистского Центра за границей. В прокламации подчеркивалась выдающаяся роль российского пролетариата в годы реакции: «Наученный горьким опытом, веря лишь самому себе, он самостоятельно организовывался, освещая и прокладывая тот путь, который выведет его на свободу».

Характеризуя Толстого как противника смертной казни, прокламация отмечает, что «смертная казнь — великое зло, но держится оно на другом, еще более великом зле, которое теперь не устранить демонстрациями: оплот смертной казни — господствующий у нас политический строй, и протестовать против смертной казни — значит бороться с самодержавием».

В прокламации указывалось на необходимость всеми дулами «сплачивать с. — д рабочую нелегальную партию, как такую политическую организацию, которая лишь одна по ясности и определенности своих политических целей в критический момент сможет быть достойной руководительницей пролетариата и крестьянской бедноты».

Заканчивается прокламация полными гордости за свою партию, наполненными глубоким смыслом словами:

«Знайте, товарищи, лишь железом и сталью творятся Великие завоевания, а наша сталь — в нашей организованности».

Потеряв Свердлова в Нарыме, царская охранка обнаружила его в Петербурге. В секретной записке петербургского отделения в департамент полиции от 14 ноября 1910 года указывалось, что в последних числах сентября в Петербург приехал агент ЦК РСДРП с паспортом М. Г. Пермякова — «Андрей», ему поручено восстановить Местную партийную организацию, поставить технику и уаадить трения в редакции большевистского периодического журнала, которая до сих пор не может приступить к изданию журнала.

Работа эта потребовала от Свердлова не только напряжения всех его сил, но и чрезвычайной настороженности. Ему помогала Новгородцева.

«Из осторожности, — писала она в воспоминаниях, — Свердлов не ходил ни на одну из полученных им явок, не проверив ее надежности. Эта проверка была поручена мне. Днем я работала на книжном складе, а по вечерам Яков Михайлович давал мне адрес того или иного товарища, знакомил меня с паролем, и я отправлялась на явку. Ходить приходилось на Выборгскую сторону, к Нарвской заставе, на рабочие окраины Питера.

Найдя нужный адрес и назвав пароль, я подробно расспрашивала товарища, давно ли он в партии, где работал и с кем был связан раньше, обстоятельно беседовала с ним по текущим политическим вопросам и, только убедившись в его надежности, назначала ему встречу с Яковом Михайловичем. О месте встречи мы уславливались тут же. Если квартира товарища была вне подозрений и здесь можно было провести свидание, Яков Михайлович приходил сюда. Если же здесь встретиться было неудобно, я назначала явку у кого-нибудь из подпольщиков, с которыми Яков Михайлович связался раньше. Само собой разумеется, что ни имени, ни фамилии Свердлова я никому не называла, предупреждая лишь, что предстоит встретиться с одним из работников партии, товарищем „Андреем“. (В Питере Яков Михайлович вновь работал под этим именем.) Не говорила я также, что этот работник — агент ЦК. Таким образом, Свердлов шел на явку, уже имея представление о человеке, с которым предстояло встретиться.