Христофер Андерсен - Мадонна – неавторизированная биография

Глава 7

«Любой из тех мужчин, через которых я перешагнула, чтобы достичь вершины, принял бы меня обратно, потому что они все еще любят меня и я люблю их».

Оставив за плечами горько-сладкую вылазку в Париж, Мадонна вернулась в Нью-Йорк в августе 1979 года. Могло показаться, внешне, по крайней мере, что ее положение – бездомная, без гроша в кармане и без отчетливых надежд на карьеру – ничуть не лучше, чем было до того. И тем не менее со своего французского пикника она привезла кое-что ценное – убеждение в том, что способна стать рок-певицей. Но это означало бы необходимость отодвинуть на задний план мысли о танцевальной карьере и сосредоточиться на музыке. Дэн Гилрой не слишком удивился, когда у его дверей появилась Мадонна с короткой стрижкой под Лесли Карон. Он знал, что в Париже ей было безнадежно и одиноко и что пустые обещания французских спонсоров ненадолго ее убаюкают. Когда она попросила научить ее игре на каком-нибудь инструменте, Гилрой недолго раздумывал, что лучше всего подойдет ее темпераменту: он выбрал ударные.

Дэн Гилрой и его брат Эд отсутствовали, убирая днем со столов в ресторанах, а по вечерам выступая со своими комическими номерами по всему городу. Все это время Мадонна по шесть часов кряду, а то и больше, занималась на ударных в их студии-синагоге. Еще она начала писать песни, подбирая мелодии на старенькой гитаре Эда. Дэн Гилрой был благодарной аудиторией, состоявшей из одного человека. «То были одни из самых счастливых дней в моей жизни, впоследствии вспоминала Мадонна. – Я ощущала себя по-настоящему любимой. Иногда я сочиняла печальные песни, а он сидел рядом и плакал. Очень трогательно». Хотя великодушие Дэна Гилроя и позволяло Мадонне целиком отдаваться музыкальному самообразованию и не ходить каждый день на работу, она не отказывалась от случайных заработков, чтобы внести свою долю в общий котел. Она работала гардеробщицей в нескольких ночных клубах и ресторанах, из которых самым знаменитым заведением была почтенная Русская Чайная на Западной 57-ой улице неподалеку от Карнеги-холла. Русская Чайная с ее ярким убранством в зеленых и красных тонах, сверкающими самоварами и картинами, изображающими «Baller Russe», была истинным раем для охотников за знаменитостями: то было одно из немногих мест, где кинозвезды, рок-звезды и политики причудливо перемешивались с авторами бестселлеров, ведущими теленовостей, представителями высшего света, модельерами и художниками, работающими в классической манере. Директор ресторана Грегори Камилуччи вспоминает тот день 1979 года, когда принял Мадонну на работу с почасовой оплатой в 4 доллара 50 центов. «Я совершенно отчетливо помню нашу первую встречу, – говорит он, – потому что Мадонна приковывала взгляд какой-то диковатостью. Не то, чтобы она была деревенщиной. Нет, она была премилой, но чем-то напоминала незаконченную скульптуру». И имя ее тоже произвело не него впечатление. «Даже тогда она была просто Мадонна – необычное имя, заставляет навострить уши и внимательней присмотреться». Что касается внешности, то Камилуччи помнит – она была «сухощавой. Ее тело, безусловно, было телом танцовщицы, и у меня сложилось впечатление, что она ела только у нас, а больше нигде. Она была очень темноволосая, очень итальянского типа, очень красива».

Мадонна оказалась на отшибе в тесном помещении гардероба сразу слева от входа в ресторан, ни с кем не заводила знакомства. «Она была очень тихой, с сослуживцами не приятельствовала – одним словом, одиночка», – говорит Каммилуччи. Она была «добросовестной работягой», но на ее манере одеваться это не отразилось. Ее платья с картинками диких зверей, носки по щиколотку и туфли на шпильках не вписывались в фешенебельный облик Русской Чайной. Два месяца спустя Камилуччи ее уволил. «Она восприняла это нормально, – рассказывает он. – Я не стал говорить прямо, что она ужасно одевается и все такое. Мне было ее жалко. Я чувствовал себя ужасно, потому что сразу было видно, как она одинока. Остальные, что здесь работают, как вы знаете, если не становятся актрисами или певицами, то и без этого прекрасно живут. У них есть чувство уверенности, они знают, что, могут опереться на семью. Мадонна такого впечатления не производила, она явно была неприкаянной». Прошло более десяти лет, но Камилуччи все еще продолжали преследовать «ее пристальные глаза. Стоило на ее посмотреть, как в ответ она награждала вас чуть ли не мистическим взглядом. Его невозможно забыть».

В трудовой деятельности Мадонны того времени есть по крайней мере один редкий случай, когда ей пришлось выступить в качестве актрисы. Когда в августе 1979 года ей в руки случайно попал номер «Бэк стрейдж», одно из объявлений привлекло ее внимание. Режиссер-авангардист сообщал, что ищет актрису с очень специфическими данными на главную роль в фильме: «темноволосую, темпераментную молодую женщину с лидерскими задатками, обладающую большой энергией, которая умеет танцевать и желает поработать бесплатно». Замечание о работе задаром Мадонну, естественно, в восторг не привело, но она понимала, что сейчас ей нужен опыт и возможность лишний раз себя показать. Три дня подряд Стивен Левицки торчал в своей студии без кондиционера на Вест – Сайде, просматривая сотни анкетных данных с приложенными к ним фотографиями размером восемь на десять и мучительно размышляя над тем, кого выбрать на роль. Совсем отчаявшись, он начал проглядывать письма, швыряя их одно за другим в мусорную корзинку. Один конверт из корзинки выпал, он наклонился за ним, и оттуда выскользнуло написанное от руки письмо на трех страничках. Каким-то образом он умудрился пропустить это письмо и поэтому присел его прочитать.

"Дорогой Стивен, – начиналось письмо. – Я родилась и выросла в Детройте, где преждевременно и суетливо началась моя карьера. Когда я была в пятом классе, мне хотелось стать или монашкой, или кинозвездой. Девять месяцев в монастыре излечили меня от любви к монахиням. В старших классах я стала немного психопаткой, поскольку никак не могла решить, кем мне быть: примерной девочкой или наоборот. И то, и другое, насколько я понимала, имело свои преимущества.

В пятнадцать лет я начала регулярно заниматься балетом и слушать музыку барокко; медленно, но верно во мне развилась нелюбовь к одноклассникам, учителям и школе в целом. Единственным исключением были уроки драматического искусства. Все наши меломаны и эгоманы ежедневно собирались на час, чтобы распределить роли и поспорить об их интерпретации. Мне страшно нравилось, когда все взгляды были устремлены на меня, а я притворялась то очаровательной, то развращенной и пресыщенной, готовая себя, таким образом, к выходу в большой мир. Крайняя нетерпеливость заставила меня уйти из школы на год раньше. Я поступила в школу изящных искусств при Мичиганском университете, где изучала музыку, танец, искусство и постоянно участвовала во всех постановках. Через два года замкнутой бездумной жизни мне жуть как захотелось схватиться с жизнью. Поэтому я и приехала в Нью-Йорк недоучившейся студенткой". Когда он закончил читать, из конверта выскользнула фотография, которую Мадонна приложила к своей лживой автобиографии. Ее внешность сразу поразила Левицки, да и моменты сходства с его собственной биографией произвели на него сильное впечатление. Их дни рождения приходились на одно и то же число:16 августа. Они оба были изгоями среднего класса, удравшими в Нью-Йорк на свой страх и риск, имея за душой массу творческой энергии, но не зная, куда сунуться. И оба они были решительно настроены преуспеть вопреки всему. Мадонна получила роль, а Стивену потребовалось два года, чтобы за смехотворно низкую сумму в двадцать тысяч долларов, которую ему приходилось выклянчивать буквально по центу, снять эротический боевик «Конкретная жертва» («A Certain Sacrifice»). Героиня фильма Бруна, роль которой исполняла Мадонна, – обитательница нижнего Ист-Сайда с семьей из трех «рабов секса». К ней приходит любовь, но тут ее зверски насилуют в туалете при кафе. Для мщения Бруна прибегает к помощи своих «рабов», которые выслеживают, похищают и казнят насильника, а затем пьют его кровь – некий эротический ритуал жертвоприношения.