Михаил Колесников - Дипонегоро

Раньше он считал, что твердость духа важнее, чем твердость ребер. Оказывается, твердости духа мало. Нужны знания. Самое важное, самое интересное в жизни — знания. Они крылись не только в толстых мудрых книгах. Жизнь учила на каждом шагу. Дану Реджо предал своих — как ни горек этот опыт, но и он имеет значение. Онтовирьо и его люди дрались, не щадя крови; но победили все же французы. Почему они побеждают всех даже здесь, вдали от своего Наполеона?

Французские офицеры и солдаты с уважением относились к Онтовирьо: они видели его в бою, имели с ним дело. Он показал себя достойным противником. Вначале принц дичился французов, сторонился их. Но жажда знания была сильнее всего. Ему хотелось разгадать секрет наполеоновской армии, выведать у врага самое важное, самое ценное. Не познав высокого военного искусства противника, как разобьешь его в бою? История искусства войн прошлых веков, которую так хорошо знал принц, не давала ответа на самый главный вопрос: как побеждать?

Разве могли научить чему-нибудь мелкие, по сути разбойные, набеги пророка Мухаммада на купеческие караваны мекканцев, на арабские племена Заиорданья? Коран гласил: «Пророк! Поощряй верующих к битве: если будет у вас двадцать человек стойких, они победят двести». А где тайна крепости духа?.. Неужели только в вере в бога? Французы не признают аллаха, а он бессилен против них.

…Онтовирьо сидел в тени пудинга — дерева с широкими разноцветными листьями. Подошел седоусый французский сержант, опустился рядом. Некоторое время они молчали. Наконец принц спросил:

— Кто такой Наполеон?

Сержант точно так же, как в свое время Дандельс, поднял кулак:

— Вот — Наполеон!

Сержант четвертый год был оторван от жены, детей и тяготился службой в колонии. Прозябание здесь, в джунглях, казалось ему бессмысленным, никому не нужным. Оно хуже ссылки. Ссыльному хоть не угрожают каждую минуту отравленные стрелы и холодные лезвия малайских крисов. Некогда сержант преклонялся перед Наполеоном, обожествлял его, считал самым великим полководцем. Сержант был свидетелем и участником многих событий: разрушал киркой Бастилию, видел и слышал Робеспьера и Марата, вступил добровольцем в революционную армию, участвовал почти во всех походах Наполеона. Мощь и доблесть армии революции привела в изумление весь мир. Затем Наполеон предал революцию, обманул: народ, тот самый народ, которому он был обязан всеми победами. «Гнусная чернь» требовалась ему до поры до времени. Сержант, в прошлом ремесленник, считал в числе обманутых и себя. Он проклял Наполеона. Зачем Наполеону Ява и эти умирающие от голода коричневые люди? Или они не правы????? своей ненависти к французам и голландцам?..

Сержант вспоминал прошлое: надежды, победы, триумфальные марши. Он говорил о революции, и щёки, его багровели, а глаза блестели. Принц пригласил сержанта в Тегалреджо. Ратнанингсих была испугана, но Онтовирьо ее успокоил. Сняв свой мундир, кивер и тяжелые башмаки, сержант превратился в добродушного старика с морщинистыми щеками и вислыми усами. Он играл с детьми, пел «Марсельезу», и его веки краснели от влаги. Запас французских слов у Онтовирьо был невелик, еще меньше знал по-малайски сержант. Но он хорошо понял, чего хочет принц. Принц — воин, а воинов интересует война.

Сержант чертил на песке боевые порядки наполеоновских войск, раскладывал тростинки, апельсины, папайя. Огромный колючий дурьян обозначал командующего. Француз то и дело сжимал свою жилистую руку в кулак.

Онтовирьо понял: кулаком, сосредоточением сил в нужном месте, в пункте главного удара пробивал Наполеон брешь в рбороне противника. Он признавал не только линию, как другие полководцы, но и колонну и стрелковую цепь. Постепенно принц усвоил многое. Наполеон считал кавалерию главной ударной силой, сводил ее в крупные соединения. Он ценил артиллерию и пехоту. Он стремился ударить во фланг противника, отрезать пути отхода и снабжения его. Он придавал большое значение резерву и разведке, и многое еще узнал Онтовирьо от старого сержанта.

С некоторых пор французы стали проявлять беспокойство. Совсем неожиданно Адипати Аному предложили сформировать отряды из яванцев. Во главе одного из отрядов Аном поставил Онтовирьо. Общее руководство яванскими войсками было возложено на принца Беи. Штабом управлял принц Мангкубуми.

Вскоре и в Джокьякарте узнали, что в августе 1811 года к северному побережью Явы подошла английская эскадра, насчитывавшая до сотни судов. Двенадцатитысячный корпус генерала Охмати высадился неподалеку от Батавии. Батавия пала. Янсенс бежал в Бейтензорг.

Англичане ничуть не лучше голландцев и французов. Сепух, ненавидевший в равной степени всех чужеземцев, посоветовал своему преемнику не медлить с походом. Яванские отряды выступили на Батавию. В пути к ним присоединились войска сусухунана Суракарты.

И здесь Онтовирьо снова встретился с богословом Киаем Моджо. Оба порадовались, что судьба свела их вместе в трудный для родины час. Богослов был вооружен бамбуковым копьем и коротким мечом — клевангом.

— Если бы наши правители не враждовали между собой по всякому поводу, никто не смог бы нас одолеть, — сказал он. — Взгляни на этих бахадуров!..

В долине Кеду скопилось не менее пяти тысяч конных и пеших воинов. Быки тащили повозки с рисом, кокосовыми орехами. Крестьяне несли запасные копья, луки с колчанами стрел, дротики и мечи.

Войсками сусухунана командовал принц Мангкунегоро.

— Наши бахадуры не знают европейской тактики, — задумчиво отозвался Онтовирьо. — У нас нет пушек, гранат, ружей со штыками, Наполеону так и не удалось одержать верх над ингелан. Теперь они высадились близ Батавии… Я слышал, многие раджи и панераны рады их приходу: лучше ингелан, чем Дандельс!

Онтовирьо был озабочен. Последовательно и настойчиво англичане вытесняли голландцев и французов со всех островов Нусантары. Недовольное произволом Дандельса, население не оказывало им никакого сопротивления. Еще в 1806-году прямо на рейде Батавии англичане разбили голландскую эскадру. Тайный посланец некоего Рафлса проник даже в Джокьякарту и пытался склонить Адипати Анома на сторону англичан. Регент отверг сделку.

Беи и Маагкунегоро решили выслать вперед разведку. Вызвались Онтовирьо и Киай Моджо. С небольшим отрядом они поскакали на запад. На скорую встречу с англичанами они не надеялись: не могли же Янсенс и генерал Жюмель сдать Яву без боя: это обозначало бы конец голландского и французского владычества в Ост-Индии!

Откуда было знать принцу и богослову, что дивизии Янсенса и Жюмеля разбиты наголову, сам Янсенс удрал на восток, в Семаранг, надеясь получить подкрепление от яванских правителей. Но его никто не поддержал. Остатки голландских и французских войск, охваченные паникой, перебили офицеров и поспешно грузились на корабли, чтобы навсегда покинуть «проклятый остров». Опасаясь гнева солдат, Янсенс бежал в Тунанг и здесь 17 сентября выкинул белый флаг, согласился сдать англичанам Яву, Палембанг, Тимор и Макассар.