Элеонора Павлюченко - Софья Перовская

С 1879 года Фроленко — член Исполнительного комитета «Народной воли». В то время в организации оживленно обсуждался вопрос о подготовке покушения на царя. Многие считали, что недостаточно убивать лишь царских министров и генералов. «Лес велик, всего не вырубишь, надо покончить с лесничим». Некоторые революционеры прямо предлагали свои услуги: «Дайте мне оружие, да помогите встретить царя, и я его уничтожу».

Фроленко участвовал в ряде покушений на Александра II. Осенью 1879 года он устроился железнодорожным сторожем и поселился с Т. Лебедевой в сторожке под Одессой. Революционеры начали вести подкоп к железнодорожному полотну, чтобы заложить мину под царский поезд. Однако царь через Одессу не поехал, и Фроленко вернулся в Петербург.

В Петербурге он играл активную роль в подготовке первомартовских событий. В день покушения ему была доверена ответственная роль: взорвать мину на Малой Садовой в случае проезда царской кареты.

17 марта 1881 года Михаил Федорович был арестован. В этот день он, по предварительной договоренности, пришел, на квартиру к Кибальчичу, не зная о его аресте. Здесь ждал пристав. Оправившись от неожиданности, Фроленко называет фамилию какого-то несуществующего жильца, якобы интересующего его.

«А, хорошо, — отвечает пристав, — пойдемте в участок, там скажут, где он живет!»

«Нет! Вы идите туда сами, а я дорогу знаю!» — крикнул Фроленко и бросился бежать. Убегая, он запер выходную дверь из комнаты, пристав вышиб ее и догнал Фроленко на рысаке, уже на улице.

Михаил Федорович судился в 1882 году по «процессу 20-ти». Он был приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. Более 21 года провел мужественный революционер в самых страшных тюрьмах России — в Петропавловской крепости, а затем в Шлиссельбурге — и был освобожден только революцией 1905 года. Тяжелые испытания не сломили его революционный дух. Он дожил до советской власти и стал членом Коммунистической партии.

С Андреем Ивановичем Желябовым Перовская познакомилась, по-видимому, в Харькове. Он произвел на нее огромное впечатление. Высокого роста, необычайно сильный, красивый, с большой головой и прекрасными горящими глазами, Желябов поражал прежде всего своим духовным обликом: ум, искренняя убежденность в своих идеалах, самоотверженность, непреклонная воля и самообладание, необыкновенная энергия, организаторский талант…

Этот человек был по плечу Софье Перовской. Она чувствовала серьезное уважение лишь к немногим мужчинам. Желябова она полюбила. Это была первая и последняя любовь в жизни Перовской, но любовь необыкновенно яркая и сильная. Только такой она и могла быть у этих выдающихся людей, беззаветно отдавших свою жизнь за счастье народа. Сын крепостного крестьянина, поднявшийся из низов, и дочь высокопоставленного чиновника шли разными путями в революцию. Но, придя в нее, они еще задолго до встречи порвали с сословными предрассудками. Отношения революционеров далеко опередили освященные традицией отношения людей. Они определялись не происхождением и сословной принадлежностью, а преданностью общему делу, верностью революционным идеалам.

В июне 1880 года Перовская под именем Лидии Антоновны Войновой поселилась в доме № 17–18 по 1-й роте Измайловского полка. С сентября вместе с ней под видом брата под фамилией Н. И. Слатвинского жил Желябов. Этот дом был последним для Перовской и Желябова. Они жили в нем вплоть до ареста.

Осенью 1880 года народовольцы начали готовить новое, наиболее значительное предприятие — седьмое по счету покушение на Александра II. Заговором руководил Желябов, его ближайшей помощницей была Перовская. В ноябре 1880 года создается специальный отряд для наблюдений за всеми выездами царя: необходимо было установить точно их время и маршруты. Наблюдения велись ежедневно по определенному расписанию. Софья Львовна руководила наблюдательным отрядом, записывала результаты наблюдений, сама участвовала в них.

Вести наблюдения было нелегко. Царь, напуганный неоднократными покушениями, соблюдал строжайшие предосторожности. Во всех поездках, помимо охраны, его сопровождал верный слуга — полицеймейстер Дворжицкий.

«Покойный государь, — вспоминал позднее Дворжицкий, — по возвращении с поездки весьма часто призывал меня и отдавал приказания о наведении справок о замеченных им на улицах подозрительных лицах… Случалось часто, что при докладе его величеству о задержании при выезде государя подозрительной личности, он замечал: „Верно, у него скверная рожа…“»

Вскоре наблюдатели установили, что наиболее удобным и верным местом для покушения является Малая Садовая улица — царь ездит по ней регулярно. Народовольцы прибегают к старому, испытанному еще в Одессе способу: в декабре 1880 года «супруги Кобозевы» (Ю. Богданович и А. Якимова) снимают помещение под сырную лавку. Из нее террористы начинают вести подкоп под Малую Садовую улицу, чтобы еще раз попытаться взорвать при проезде царскую карету. В случае неудачи казнь совершит один из четырех расставленных неподалеку бомбометателей. Независимо от них Желябов закончит дело ударом кинжала. Таков был план народовольцев.

В феврале 1881 года Исполнительный комитет утвердил непосредственных исполнителей покушения — бомбометателей: Т. Михайлова, И. Гриневицкого, И. Емельянова, Н. Рысакова. Работы на Малой Садовой близились к концу, «техник» партии Н. Кибальчич вместе с товарищами готовил и испытывал бомбы…

Все планы были нарушены внезапным арестом Желябова 27 февраля. На экстренном заседании Исполнительного комитета, собравшемся на следующий день, обсуждался единственный вопрос: что делать дальше? Было решено единодушно: действовать — и незамедлительно. Завтра в воскресенье, когда царь выезжает на развод в манеж, необходимо довести дело до конца. Промедление может погубить все. В партии идут повальные аресты: предатели Гольденберг и Окладский направили полицию по верным следам. Со дня на день можно ждать ареста оставшихся на свободе членов Исполнительного комитета. Наконец, еще один тревожный сигнал: в лавку сыров Кобозевых явилась полиция для «санитарного осмотра»…

Достойной заместительницей Желябова стала Софья Львовна Перовская. Арест лучшего друга, любимого человека был страшным ударом для нее. Сраженная горем, Перовская заболела и едва ходила, однако это не помешало ей развить самую бурную деятельность. Довести планы Желябова до конца, осуществить приговор Александру II было лучшее, что она могла сделать для друга.

В. Фигнер, участвовавшая в покушении 1 марта, считала, что «не будь Перовской с ее хладнокровием и несравненной обдуманностью и распорядительностью, факт цареубийства мог и не пасть на этот день. День спасла она и заплатила за него жизнью».