Татьяна Таирова-Яковлева - Мазепа

Мазепа заплатил за булаву. Я имею в виду не те «тридцать сребреников», о которых уже упоминалось. Он заплатил договором. Коломакские статьи делали гетмана, по сути, марионеточным правителем. Именно этот документ является самой яркой иллюстрацией голицынской политики по отношению к Украине.

Традиционные ссылки на «Статьи Богдана Хмельницкого» в коломакском документе выглядят как насмешка над теми временами, когда Гетманщина находилась лишь под номинальным контролем Москвы. Голицын замахнулся даже на основу казацкой демократии: теперь крестьяне не могли становиться реестровыми казаками, а всех «беглецов» следовало выдавать российским властям. Самого гетмана тоже нельзя было избирать и снимать без царского указа. Но что было коренным отличием Коломакских статей от всех предыдущих, так это то, что они превращали гетмана в совершенно беспомощную фигуру. Ему запрещалось «переменять генеральную старшину», то есть, по сути, он был не волен выбирать себе основных помощников (читатель, который когда-либо имел дело с кадровым вопросом, должен тут посочувствовать Ивану Степановичу). Старшине и казакам прямо приказывалось «проведывать и писать великим государям» на случай, если гетманы станут «чинити какие ссоры», то есть устанавливалась и поощрялась система доносительства на гетмана. К тому же согласно Коломакским статьям при гетмане в Батурине якобы «для охранения и целости» должен был находиться Московский стрелецкий полк. И наконец, Голицын решил отменить систему «аренд», введенную Самойловичем в марте 1686 года[132], которые давали гетманской казне огромные доходы[133]. В довершение всех этих реформ князь Василий декларировал в статьях начало процесса «русификации» (в духе деклараций Екатерины II в 60-е годы XVIII века). Гетману предписывалось «народ Малороссийский всякими мерами и способами с Великороссийским народом соединять», при этом следовало не допускать «голосов таких», что Украина является Гетманщиной, а не просто частью «Их Царского Пресветлого Величества Самодержавной Державы». В этом положении статей впервые явно объявлялось стремление царского правительства превратить Украину в область, на обычных правах входящую в состав Российского государства.

Голицын, добившись в Коломакских статьях таких достижений, не лишил себя и щедрой награды. В ответ на просьбу гетмана и старшины передать имущество Самойловичей в войсковой скарб князь Василий решил отдать только половину, а вторую забрал в царскую казну. Учитывая, что речь шла о миллионах (!) (мы еще будем подробно говорить о сокровищах Самойловича и их роли в судьбе Мазепы), можно не сомневаться, что значительная часть «царской доли» попала в руки фаворита. Здесь также можно вспомнить свидетельство И. Желябужского, что, когда по случаю Вечного мира было выдано из царской казны 200 тысяч рублей польским послам, эту сумму «князь Василий Васильевич Голицын с теми польскими послами разделил пополам»[134]. Скорее всего, аналогичная судьба постигла и деньги Самойловича. Невилль так и писал, что при конфискации имущества Голицына было найдено «100 000 червонцев в сундуке», как полагали, взятых «из имущества гетмана Ивана Самойловича»[135]. Во время «Бендерской комиссии»[136] 1709 года старшина тоже писала, что Голицыну в Москву было передано много имущества Самойловича. В связи с этим приношение Мазепы в 10 тысяч рублей выглядит как очень скромный дар, столь распространенный и принятый на Руси. Многочисленные и более щедрые «подношения» Мазепа будет потом делать и другим русским сановникам, включая Меншикова и Шереметева[137]. Это было обычным явлением того времени. Взятки на Руси никто никогда не считал чем-то особенным.

Единственное, чего добились старшины, — это гарантий военной защиты. Факт этот решающий для понимания трагических событий финала гетманства Мазепы, а потому следует его особо подчеркнуть. В статьях говорилось, что, в случае наступления неприятельских или заднепровских войск на Украину, цари должны были посылать на помощь «скорые посылки». Особо подчеркивалось: «…и не так как прежде сего бывало, что войско Запорожское писало, прося себе о скорых посылках», а неприятели тем временем Украину «до последней пагуби привели и изнищали». Эта просьба была полностью удовлетворена, и обещано «войско Запорожское и Малороссийской народ держать в милости своей государской и от неприятеля во всякой обороне».

Именно на этих условиях Мазепа принес свою знаменитую клятву «перед святым Евангелием»: быть у царских величеств «в вечном подданстве верно и постоянно польскому королю и султану турецкому и хану крымскому не изменит»[138]. Странная формулировка. Отметим на будущее, что договор со шведским королем она не предусматривала.

В результате усилий Голицына Мазепа оказался правителем без денег, окруженный внутренними шпионами и к тому же контролируемый русскими войсками. Его попытки получить позволение принимать «присыльные листы от окрестных государей» встретили категорический отказ. А ведь правительство Софьи постоянно будет пользоваться сведениями гетманских «шпионов» в соседних странах, что, по сути, было нарушением статей и создавало прецедент для расправы, если бы такое желание возникло. Прямо на раде Голицын приказал Мазепе сообщать о всех делах (кроме «не подлинных и мелких»)[139], не скрывая своих намерений полностью контролировать каждый шаг гетмана и всю ситуацию в Украине.

Возникает вопрос: как оценить то, что Мазепа пошел на эти условия? Объясняется ли все стремлением к власти любой ценой? Верил ли он в то, что сможет сделать для своей страны больше, чем кто-либо другой? Или не задумывался об этом и просто использовал выпавший на его долю шанс? Честолюбие, карьеризм, беспринципность… Пусть эти камни бросают те, кто считает себя безгрешным. Мало кто отказался бы от булавы, окажись он на месте Мазепы. И пусть назовут хотя бы одного правителя Украины, который сделал для своей страны столько, сколько сделал за свое гетманство Мазепа. Вопреки всем и всему. И прежде всего вопреки условиям Коломакских статей.

Глава 4

Начало гетманства: Мазепа и Голицын

Мечта Мазепы осуществилась. В сорок восемь лет он стал гетманом «войска запорожского обеих сторон Днепра». Правда, было очень много «но». На другой стороне Днепра по условиям Вечного мира ему подчинялся только Киев. Власть его, усилиями Голицына, была крайне урезанной, его окружала чуждая ему левобережная старшина, озлобленная тем, что некий пришелец оказался наделенным над ними властью.