Роберт Иванов - Генерал в Белом доме

Но Дуайту не суждено было стать военным летчиком. На семейном совете Даудов было решено, что это слишком рискованная профессия, причем это мнение разделяли и Мэми, и ее родители. Мистер Дауд без всяких дипломатических ухищрений заявил Эйзенхауэру, что если он не пересмотрит свое решение, то Дауды возьмут назад свое согласие на брак дочери. Подумав сутки над предложением будущего тестя, Айк капитулировал, принеся на алтарь семейного счастья мечты об авиации. Это был первый и, пожалуй, последний случай вмешательства Мэми в решения Дуайта военного характера.

Эйзенхауэры жили скромно. От родителей Мэми они не получали какой-либо материальной поддержки, а небольшое жалованье младшего офицера не позволяло претендовать на условия, к которым привыкла дочь Даудов. Материальные трудности были тем более значительными, что первое время в скромной военной квартире Эйзенхауэров не было даже кухни и обеды в ресторане ощутимо сказывались на бюджете молодой семьи. Но постепенно все наладилось. Мэми научилась готовить, нередко своими кулинарными способностями блистал и Дуайт. Супруги жили тихой, не очень богатой впечатлениями жизнью армейского гарнизона. Однако всюду, куда бы ни забрасывала их бродячая военная судьба, создавался «клуб Эйзенхауэров». Общительный, легко сходящийся с людьми, Дуайт всегда имел множество друзей. А обаятельная, приветливая хозяйка умела создать в доме приятную, непринужденную обстановку. И всегда на огонек к Эйзенхауэрам спешили сослуживцы, чтобы провести в этом доме свой досуг. Даже после рождения 24 сентября 1917 г.[90] сына, названного в честь деда Дэвидом, «клуб Эйзенхауэров» продолжал функционировать, хотя рождение ребенка и ограничивало возможности молодых родителей общаться с друзьями.

6 апреля 1917 г. США объявили войну Германии. Перед американскими профессиональными военными теперь открывались новые перспективы. И не случайно, что спустя несколько дней после вступления США в войну Эйзенхауэр получил звание капитана[91]. 1 апреля 1917 г. Дуайт прибыл на новое место службы, в 57-й пехотный полк, расквартированный в Леон-Спрингсе, Штат Техас. Полк готовился к отправке за океан, чтобы принять участие в военных действиях. Это было исполнением мечты Эйзенхауэра. Участие в войне давало ему возможность сделать карьеру и создавало необходимые условия для познания на деле всех тонкостей военного искусства.

Эйзенхауэр работал с большим напряжением, готовясь к ответственной миссии участия в боях на фронтах Европы. В 57-м полку Дуайт впервые продемонстрировал свои организаторские способности. «Талант Эйзенхауэра к конструктивному руководству убедительно проявлялся в высокой боевой готовности его людей»[92].

Оставались считанные дни до отправки полка в Европу. Дуайт даже боялся, что он уедет, не дождавшись рождения ребенка. «Однако 20 сентября 1917 г. он был отправлен инструктором в лагерь по подготовке офицеров в форте Оглеторн, в Джорджии»[93]. Надежды, что после непродолжительной службы в Джорджии ему удастся попасть на фронт, не оправдались. 1 декабря 1917 г. он получил новое назначение – инструктором по подготовке офицеров в очередной учебный лагерь.

Судьбу Эйзенхауэра решила острая нужда в офицерских кадрах, способных быстро и квалифицированно готовить резервы для действующей армии. Молодой капитан проявил бесспорные способности в этой области, что не ускользнуло от внимания его начальства.

Эйзенхауэр участвовал в создании в вооруженных силах США первых бронетанковых частей. Он предвидел большое будущее не только авиации, но и танков, впервые появившихся на полях сражений в конце мировой войны. Дуайту предстояло «продемонстрировать свои способности в условиях новой эры механизированной войны как организатора первой американской танковой части»[94].

Успешная деятельность Эйзенхауэра по подготовке танковой части была отмечена военным руководством, и 17 июня 1918 г. ему присвоили звание майора, а 14 октября того же года он стал подполковником танкового корпуса[95].

За успешную работу по подготовке танкистов подполковник Эйзенхауэр был награжден медалью. В наградном документе отмечалось, что он «проявил выдающееся усердие, дар предвидения и административные способности в организации, обучении и подготовке для действий за океаном личного состава танкового корпуса»[96]. Дуайт действительно успешно справлялся с обязанностями командира-воспитателя. «Его воинская часть стала известна как одна из лучших в армии»[97].

Он был среди тех немногих военачальников американской армии, которые не только предсказывали большое будущее этому новому роду войск, но и правильно наметили пути развития бронетанковых войск, направления, по которым необходимо было совершенствовать это мощное оружие. Эйзенхауэр писал в «Инфантри джорнэл»: «Танки находятся в младенческом возрасте, но они уже сделали огромный шаг вперед в своем техническом совершенствовании. Им предстоит еще очень многого добиться в этом отношении. Нужно забыть о неуклюжих, неповоротливых машинах. Их место должны занять скоростные, надежные танки, обладающие большой разрушительной силой»[98].

Истинный профессиональный военный, находящийся в тылу во время войны, очевидно, всегда испытывает какое-то моральное неудовлетворение вне зависимости от того, насколько важна для фронта его работа. Во всяком, случае Эйзенхауэр подавал рапорт за рапортом с настойчивой просьбой отправить его в действующую армию. Наконец она была удовлетворена, и Дуайт получил соответствующее разрешение начальства. Но буквально за несколько дней до отплытия в Европу пришло сообщение о подписании мира с Германией.

Созданная в годы войны огромная армия была распущена по домам. Резко сократилось число кадровых офицеров. В годы войны Эйзенхауэр получил временное звание подполковника. По правилам, принятым в армии США, в мирное время кадровый офицер может лишиться этого звания, вновь получив прежнее. Через эту неприятную процедуру прошел и подполковник Дуайт Эйзенхауэр. 2 июля 1920 г. он вновь стал майором[99].

Эйзенхауэр стал сомневаться в правильности избранного им пути. Все чаще ему припоминались слова подруги юности Минни Стюарт, которая с товарищеской откровенностью заявила в свое время Айку, что служба в армии «не имеет будущего». Сомнения в целесообразности продолжения военной службы казались Дуайту тем более обоснованными, что создавалось впечатление, будто «сама армия не знала, как его использовать по назначению»[100].