Андрей Болотов - Письма о красотах натуры

Вскоре за сим начали капать с небес и крупные капли дождя. Ах! дождь! дождь! закричали тогда все в разные голоса и спешили сообщить известие сие друг другу, хотя всякий и сам то мог видеть. А не успел дождь порядочный пойтить, как многие начали ежеминутно твердить: «Слава богу! Слава богу! Теперь смочится и у нас засохшая земля! Теперь все полезет и пойдет в рост. Это не дождь, а золото упадает к нам с небес», — твердили все. В миг потом представилось очам нашим другое явление, толико с одной стороны великолепное, толико с другой устрашительное. Целая половина неба, помраченного темным облаком, власно как рассеклось струей наичистейшего огня, пробежавшего лучонкою с высоты на землю. Никакой блеск бриллиантов не мог сравниться с ясностью и чистотою сего небесного огня, ослепляющего даже очи. А не успело сего произойтить, как в миг возгремело все небо от грома, покатившегося по поверхности туч и облаков и наполнившего страхом многие сердца смертных. Безмолвие начало господствовать между всеми. Всякий удалялся от окон, всякий стоял без движения на одном месте, всякий устремлял все внимание чувств своих на сей страшный метеор и ожидал другого раза. Оный и не преминул воспоследовать вскоре, а непосредственно за оным восшумела вся атмосфера от проливного дождя, полившегося с небес на землю. Миллионы прекрупных капель полетели с толикою скоростью друг за другом в таком множестве и с таким стремлением с небес, что в единый миг потекли ручьи мутной воды по земле и понесли с собою мелкие щепы и сор со двора. От окончин стоял только стон от множества капель, ударяющихся об оные, и вода стекала по стеклам так, как бы обливаемы они были из сосуда.

Несколько времени продолжался таковой дождь и смочил всю землю наивозжделеннейшим образом. Наконец начала туча наша тончать и проходить понемногу, а вскоре потом прочистилось опять небо и просияло солнце. Боже мой! В каком приятном виде представилась тогда вся натура очам нашим! Вся она казалась обновившеюся и власно как другую одежду на себя надевшую. Те же самые земли, которые до того уже были, казались совсем новыми и несравненно в лучшем, живейшем и великолепнейшем виде, нежели прежде. Самое небо казалось несравненно чище, несравненно синее и гораздо приятнее, а беленькие облака, носящиеся по оному, так красивы, что без удовольствия на них смотреть было не можно. Что ж касается до бархата, покрывающего ближние площади, то он был так хорош и такого нежного и живого желто-зеленого колера, что ни с какою тафтою и ни с каким бархатом сравнен быть не мог. Казалось, что и твари и все животные возобновили вновь бытие свое. Повсюду проявились они паки, повсюду начались разные движения их, все они совокупно казались веселящимися о возвратившемся сиянии солнца, все спешили опять к упражнениям своим. Гордый петух проявился в единый миг на куче сора и созывал уже жен и подруг своих клевать найденные им и обмытые дождем зернушки в сору. Сии бежали к нему друг пред другом напрер[10] и криком своим изъявляли радость свою. Неподалеку от них шествовали опять гуси и утки и спешили выходить на улицу и площадь щипать обмывшуюся травку. Гоготанье первых и кряканье других казалось уже отменным, изъявляющим также радость и веселье. Самые маленькие пташешки, которых во время тучи и следа не видать было, летали уже опять и рассекали нежными крылушками своими воздух и изъявили радость чиликаньем своим.

Но недолго продолжалась сия радость и удовольствие их. Не успело двух часов пройтить, как синелась уже другая туча, поднимающаяся вдали на горизонте. Вскоре покрыла она опять от очей весь яхонтовый свод неба. Сия была хоть не такова устрашительна, но зато продолжилась долее, а за сею последовала третья и продолжилась до самой ночи. Однако попечительной натуре не угодно было и тем еще удовольствоваться, но и в последующий день в единое только утро, да и то еще самое короткое время, наслаждались мы сиянием благодетельного солнца, а там начали бродить уже опять тучки и поспешать одна за другою. Каждая из них водами своими напояла от часу более землю. Временем продолжались они недолго и скрывали от нас только на час или на два Солнце, а временем по нескольку часов сряду помрачали они небо и мочили землю своими дождями. Иные из них проходили с миром и тихими стопами, а другие приносили паки молнии и громы с собою. Третьего дня в один день погода несколько раз переменялась, и было то ясно, то дождь, то пасмурно и ненастно, а вчера превратилась она даже в самое холодное ненастье. Земля наша напоилась уже столько водою, что на больших дорогах проявилась грязь, а на полях и работать даже было не можно земледельцам. Самой севодняшней день веселились мы только по утру ясною погодою, а там и пошли опять тучки за тучками. Вот в самую сию минуту, как пишу я сие, слышу я опять гремящей вдалеке. Конечно, опять большая туча. Пойду и посмотрю оную….

Так! туча, и туча преужасная, и такая, что содрогнулось сердце мое при воззрении на оную. Целая половина неба посинела или паче почернела, как котел. Громады черных и страшных облаков, поднимаясь друг за другом на горизонте, валят, как некакие горы, и прямо на нас. Громы страшные раздаются всюду на поверхности оных и гремят беспрерывно. Прежде, нежели успеет окончиться один, начинает уже другой потрясать все пространство воздуха своим страшным звуком, вся тамошняя страна кажется власно, как дрожащею и стенящею от оных. Словом, туча страшная и могущая смутить и самого отважнейшего из смертных и нагнать на страх и ужас. О Натура! Колико устрашательна в сии минуты. О туча! Когда б прошла и ты у нас с миром и не причинила нам никакого бедствия. Ах!.. перо выпадает из рук!.. Страшная молния ослепляет зрение и останавливает все мысли… все чувства замирают.

Ну! слава богу, начинает опять прочищаться, но ах, любезный друг! какая была у нас гроза, какой страх и [11]кая туча. Молния за молнией, и удар за ударом и в такой близости от нас, что во всех нас трепетала душа. Все мы того и смотрели, чтоб не ударило где подле нас и не загорелось. Несколько раз были удары столь громки, что все окончины дрожали у нас в доме и не было никого, кто б не ужаснулся. Все мы, собравшись кучками, сидели в глубочайшем безмолвии и трепетали от страха и ужаса.

И подлинно, любезный друг, минуты таковые устрашительны! Самого безбожника и самого грубейшего невежду приводят они в некоторое чувство и содрогание, А разумному человеку, кажется, и долг велит при таковых случаях входить в самого себя и содрогаться. Мне кажется, что всякой человек находится тогда в наикритическом положении и во время каждой грозы на единой только шаг удален от смерти. Он находится равно как на жестоком сражении, где каждую минуту должен он бояться, чтоб не попало в него ядро или пуля, не: пресекло его дней и не преселило в единый миг в вечность. Во время всякой находящейся над нами тучи все мы без изъятия подвержены бываем величайшей опасности. Может ли кто-нибудь в свете поручиться в том другому и наверное сказать, что выходящая туча пройдет с миром и его не убьет? Ни единой смертной не может утвердить сего и взять на себя таковое поручительство. Когда же так, когда нет достоверности, то можно ли кому из благоразумных быть равнодушну и смотреть с холодною кровью на приближающуюся опасность.