Дмитрий Табачник - Петр Столыпин

Столыпин делал все возможное, чтобы ускорить реализацию своих важнейших реформ – он понимал, что в любую минуту может лишиться поста главы правительства. Проведение второстепенного законопроекта о выборах в Государственный совет от западных земств чуть было не привело к отставке кабинета Столыпина.

Сразу же после отклонения правительственного законопроекта правым большинством Государственного совета Столыпин 5 марта 1911 года подал в отставку, но после долгих колебаний император 10 марта отклонил ее и разрешил премьеру прибегнуть к чрезвычайно-указному законотворчеству, распустив палаты на трехдневный срок. Формально председатель Совета министров победил, но это была для него «пиррова победа», продемонстрировавшая невозможность дальнейшего взаимодействия с Государственным советом без принятия чрезвычайных мер.

Следует также учесть, что к этому времени все более значимым в правящих сферах стал распутинский фактор, оказывавший влияние в том числе и на положение Столыпина. Великий князь Александр Михайлович свидетельствовал: «Придворные круги были во власти двух противоречивых в своей сущности комплексов: зависти к успешной государственной деятельности Столыпина и ненависти к быстро растущему влиянию Распутина. Столыпин., полный творческих сил, был гениальным человеком, задушившим анархию. Распутин являлся орудием в руках международных авантюристов. Рано или поздно государь должен был решить, даст ли он возможность Столыпину осуществить задуманные им реформы или же позволит распутинской клике назначать министров».

Не менее интересно и мнение Крыжановского, также считавшего, что «звезда Столыпина клонилась к закату», и к тому же свидетельствовавшего, что здоровье премьера было полностью подорвано нечеловеческим напряжением государственной работы: «Пять лет тяжелого труда подорвали его здоровье и под цветущей, казалось, внешностью он в физическом отношении был уже почти развалиной. Ослабление сердца и Брайтова болезнь (тяжелое почечное заболевание. – Авт.), быстро развиваясь, делали свое губительное дело, и если не дни, то годы его были сочтены. Он тщательно скрывал свое состояние от семьи, но сам не сомневался в близости конца.

С другой стороны, и положение его к тому времени пошатнулось. Смута затихла, а с успокоением ослабевало и то напряжение общественного чувства, которое давало опору Столыпину. Политика его создала немало врагов, а попытка затронуть особое положение дворянства в местном управлении, которую он, правда, не решался довести до конца, подняла против него и такие слои, которые имели большое влияние у Престола; приближенные Государя открыто его осуждали. Давление, которое Столыпин производил на Государя в дни, когда решался вопрос об его отставке, в связи с провалом в Государственном Совете закона о земстве в Западных губерниях, не могло не оставить осадка горечи и обиды в душе Государя. Повышенная же настойчивость, которую он привык проявлять в отношении к Верховной Власти, укрепляла это настроение….

Предстояло медленное физическое угасание, потеря сил и способности работать, а весьма возможно и утрата власти и горечь падения. Соперники – и какие соперники! – начинали уже поднимать головы из разных углов. Предстояло увидеть, как другой человек сядет на место, которое он привык считать своим, и другая рука, быть может, рука ничтожного человека, одним презрительным движением смахнет все то, что он считал делом своей жизни. Для такого самолюбивого человека как Столыпин, эта мысль была хуже смерти. И потому смерть принесла ему избавление».

Глава VII «Счастлив умереть за царя…»

Подготовка к киевским торжествам

В августе – начале сентября 1911 года в Киеве должны были пройти торжественные мероприятия, посвященные 50-летию введения земских учреждений в западных губерниях, и приуроченное к полувековой годовщине освобождения крестьян открытие памятника царю-освободителю Александру II. Учитывая, что все торжества были запланированы с высочайшим присутствием, меры охраны для них были предприняты экстраординарные.

Но следует уточнить одну деталь, важную для понимания дальнейших событий.

Меры охраны в Киеве предназначались в основном для безопасности царя и царской семьи и именно с этой целью были назначены ответственные лица. За безопасность премьера и других высших должностных лиц они формально тоже отвечали, но далеко не это было их главной задачей.

Что касается охраны Столыпина, то она находилась полностью в его руках. Меры по охране председателя Совета министров и министра внутренних дел во время его пребывания в Петербурге были детально расписаны специальной инструкцией от 10 марта 1910 года. Подробно расписанные в ней меры усиленной внешней охраны, сочетаемые с агентурной работой внутри революционных организаций, если и не делали полностью невозможным покушение в столице, то чрезвычайно затрудняли его проведение. Однако при выезде премьера в провинцию меры охраны были значительно слабее, что объяснялось исключительно его собственной волей. Столыпин мог брать с собой охрану из числа сотрудников столичного охранного отделения, но никогда этого не делал. Таким образом, премьер собственными руками фактически лишил себя сколько-нибудь надежной защиты, что до крайности облегчило задачу будущего убийцы.

Столыпин сознательно старался избегать усиленной охраны вокруг себя, хотя в отношении него за время руководства правительством было совершено, по разным данным, от 10 до 18 покушений.

Пренебрежение необходимыми мерами охраны объяснялось не в последнюю очередь и полуфаталистическим настроем Петра Аркадьевича, считавшего, что «все в руках Божьих» и не слишком верившего в земную защиту от убийцы. О мистическом предвидении заставляет задуматься завещание Столыпина, в первых строках которого было написано: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют». Глава правительства, видимо, предчувствовал не только свою насильственную смерть, но и то, что она произойдет не в столице.

Министр внутренних дел был убежден, что для него большая опасность исходит изнутри, чем извне. Другими словами, он считал, что опасны не деморализованные революционеры, а враги во власти, которым был ненавистен волевой глава правительства и его политический курс. Премьеру было прекрасно известно, что многие высшие сановники чрезвычайно опасаются усиления его власти и постоянно муссируют тему о неких «диктаторских устремлениях» и намерении «оттеснить самодержца на задний план».