Андрей Романов - История Аквариума. Книга флейтиста

Часть концертного аппарата к тому времени перекочевала к нему, это было удобно во всех отношениях.

Простая кассетная стерео-приставка «Нота», без своего усилителя и колонок была превращена нами в одночасье в целый дискотечный комплекс. Ах, как громко и мощно звучали David Bowie, Police, Patti Smith, Madness, Grateful Dead, JJ Cale и ещё многие и многие… Дом был пуст – музыка для нас звучала круглые сутки.

Как это было, можно понять по такой истории – окна квартиры Алексея выходили во двор, но это не было спасением для соседей даже из дома через Гончарную улицу, напротив. Один раз они и вызвали нам милицию, чтоб мы сделали потише… Это удивило ничего не понимающий наряд – откуда такой громкий магнитофон?

Программа, которую начал готовить «Аквариум», взгромоздившись на четвертый этаж ДК им. Цурюпы, была убойна, как китобойный гарпун, но ни мы, ни кто другой ещё не догадывались, чем ей предстоит стать.

Скромная песня про «Летающую тарелку» отрепетированная ещё дома у Севы, но без барабанов, в ДК Цурюпы, в комнате с большими окнами, как входишь на высокий третий этаж – направо, прозвучала так обнадеживающе, что сразу захотелось «чего-то ещё…». К слову сказать, в это же самое время там репетировали и «Россияне». Это место, делало погоду в российском роке на долгие годы вперед.

Не понимал этого и художественный руководитель ДК, кажется, его звали Олег Иванович, но я могу чудовищно ошибаться…

Во время репетиций он никогда не появлялся и от этого даже представить себе не мог, с чем ему предстояло иметь дело.

Олегу Ивановичу было вполне достаточно журнала проведенных репетиций, который исправно вели Борис, оформленный руководителем коллектива «Аквариум» и Фагот, который числился аккомпаниатором. Несколько концертов, что случились за осень и зиму 1979 – 1980 гг., не имели ничего общего с тем, чему было суждено явиться пред тбилисские очи российских и грузинских зрителей.

Мы каждый раз, в силу банального отсутствия аппарата, играли в то время тихие акустические концерты, которые, если не вдаваться в содержание произведений, вполне подходили по энергетике любой редактуре. Инстинкт самосохранения любого деятеля культуры того уровня, коим худрук дворца, серьезно его подвел. Скажу по совести, что все было в его руках, и он имел возможность получить полное впечатление от тбилисской программы ещё задолго до марта 1980 года. Но судьбе было угодно оставить его в неведении до дня тбилисского концерта.

Первый раз мы сыграли эту программу в Москве ещё осенью накануне. Артем Троицкий41, молодой московский музыковед, пригласил нас в Москву на фестиваль в Черноголовку.

Мы собрались официально, от ДК Цурюпы выехать, как приглашенный самодеятельный коллектив, и более того, все для этого сделали. Пришли на вокзал и смиренно ждали худрука ДК Цурюпы с билетами на поезд.

Но тогда его пламенная страсть к выпивке сыграла в нашу пользу, хотя внешне это выглядело ужасно – мы в тот вечер никуда не уехали. Уехали на следующий день, уже за свои, и, соответственно, за все отвечали сами.

Раннее утреннее появление на вокзале в Москве вылилось в бессмысленные, односторонние звонки Артему, который лишь к десяти часам откликнулся, объяснив сразу, что никакой Черноголовки не будет, и вообще ничего не будет…

Настроение от этого не так чтоб и поднялось. Но, в конце концов, он взял инициативу, и будучи хоть и спросонья, но человеком милым и обходительным, пригласил нас всех к себе. А это уже было ни много, ни мало Боря, Сева, Фан, Фагот, Женька, Вадик и я. Для Артемовой однокомнатной квартиры и милой длинной, черной собаки этого было много. Он вынес, собака тоже.

Вечером нам чертовски повезло, концерт все же состоялся. Это был 20 этаж какого-то по-московски высокого здания, в конференц-зале издательства «Молодая гвардия».

Мы ещё не успели подъехать к зданию, как стало понятно, что все начнется как всегда намного позже намеченного, машина с аппаратом только на наших глазах подкатила к подъезду. Здесь скажу, что фраза, спетая в песне «Герои»: «Таскаем колонки в чертовскую рань…» -

имела к этому случаю самое прямое отношение. Артем, приободрившись увиденным, повернулся к нам и мило произнес: «Ну, что ребята, взяли аппарат и потащили…».

Эта фраза имела тот же результат, как имел бы неосторожный «чих» в присутствии выпивающего полный стакан залпом. Человек обычно давится в такой момент. Что-то похожее произошло и с нами.

Двое суток неопределенности, серия абсолютных нестыковок, практическое отсутствие нормального сна в форме перманентной оттяжки, да качки в поезде и после всего этого – быстренько закинуть аппарат на 20 этаж! Это было просто и естественно, как у Гиляровского! За эту фразу можно было укусить.

Но как только к нам подбежал ещё один устроитель концерта, то «уже никто, ничего, никуда не таскал».

Он распорядился на правах хозяина – мы мирно отправились в лифт и занялись тем, что называется отдых.

С этого мгновения Артем вошел в историю «Аквариума» как абсолютно независимая личность…

Тот концерт принес нам много новых друзей – рижскую группу «Сиполи» (Лук) и московскую – «Последний шанс». С ними нам так же предстояло играть в Тбилиси, но это выяснится потом, а сейчас никто о фестивале не говорил. Да и сам Артем ещё не понимал, наверно, кого он хочет и может туда пригласить.

Ту надо сказать отдельно, что этот вариант программы никто из нас ещё сам ни разу не слышал.

Мы ещё не играли его на нормальном аппарате, от этого так громко, а значит хорошо, себя не слышали, хотя исполняли абсолютно те же ноты. Полученное настроение оказалось диаметрально противоположным, чем было до этого. Звук поднимал и подталкивал к полету…

«Передвигаться» по сцене многие группы стали в те времена более расслабленно, чем это было дозволено их предшественникам, о которых я уже напоминал.

Перетоптывания, пританцовывания, покачивания и тому подобное уже было не в диковинку. Но вот то, что произошло с «Аквариумом» на том концерте, видимо перешло черту привычного.

Мне сложно судить об этом изнутри группы. Я только что сказал, что песни прямо на сцене стали обретать доселе невиданные очертания, и их захотелось исполнять по-новому и вразрез привычным стереотипам.

На самом-то деле мы нащупали в тот момент для себя единственно правильный энергетический вектор самовыражения. Это не было слепым порывом, это музыка начала диктовать свои условия, которые нам оставалось лишь выполнять. И сложилась гармония – содержание перешло в качество, а качество родило форму… А уж форма могла или нравиться, или вызывать неприязнь, как это происходит с любой естественной человеческой деятельностью.