В. Чепинский - Джордж Вашингтон. Его жизнь, военная и общественная деятельность

В конце декабря 1776 года Вашингтон облечен был диктаторской властью на 6 месяцев: конгресс наконец убедился, что может иметь полное доверие к человеку, служившему родине с таким самоотвержением. Вашингтон вполне оправдал это доверие. Чуждый тщеславия, он крайне осторожно пользовался данной ему неограниченной властью; он всегда с благодарностью принимал разумные советы других и нисколько не считал для себя унизительным, когда конгресс или местные гражданские власти добровольно брали на себя часть его обязанностей. Пользуясь временным перерывом военных действий, он занялся организацией новой армии для кампании 1777 года, обратив особенное внимание на составление корпуса офицеров. При этом он выбирал только таких лиц, которые могли представить удостоверения в своих способностях к делу. Всякие личные притязания и голословные рекомендации оставлял он без внимания.

До конца мая обе армии простояли в бездействии: Гоу получил подкрепления из Англии слишком поздно и в недостаточном количестве, а потому не трогал американцев. Наконец Гоу решился проникнуть в Нью-Джерси и подойти к реке Делавэр, или же принудить Вашингтона к генеральному сражению. Однако Вашингтон недаром заслужил прозвище американского Фабия Кунктатора: он ни за что не решился бы в эту минуту на такой шаг со своей неопытной армией и только старался ловкими маневрами помешать неприятелю подойти к Делавэру. Гоу наконец вынужден был удалиться к Нью-Йорку. Вашингтон подозревал, что англичане намереваются вместе со своим флотом атаковать Филадельфию. В июле английский флот действительно вошел в бухту Делавэра, и Вашингтон переправил свою армию через эту реку и занял позицию при Джермэнтоуне, готовясь в случае нужды выступить на защиту Филадельфии. К удивлению Вашингтона, английский флот вдруг снова вышел в открытое море, и так как временно военных действий не предвиделось, то Вашингтон отправился на несколько дней в Филадельфию. Здесь на обеде, данном конгрессом в честь главнокомандующего, Вашингтон познакомился с недавно прибывшим в Америку и принятым в американскую армию молодым маркизом Лафайетом. Вашингтон не особенно сочувственно относился к поступлению иностранцев в американскую армию: он считал их авантюристами, не столько преданными делу свободы, сколько желающими прославиться. Но горячий, правдивый, бескорыстный Лафайет понравился Вашингтону, и он просил юного француза устроиться в его военной квартире, как у себя дома. Лафайет с радостью принял это приглашение и скоро сделался одним из ближайших его друзей.

В августе Вашингтон узнал, что английский флот вошел в бухту Чизапик, а затем, – что армия высадилась и движется к Филадельфии. Еще до высадки британской армии на континент Вашингтон двинулся навстречу англичанам и, решив не подпускать неприятеля к Филадельфии, дал ему сражение на реке Брэнди-Уайн. Здесь американская армия потерпела поражение, но, несмотря на это, битва произвела хорошее впечатление на конгресс и на население, которые вовсе не хотели уступить англичанам Филадельфию без сопротивления. Со всех сторон начал Вашингтон получать подкрепления и опять на некоторое время был облечен диктаторскою властью. После поражения армия Вашингтона нисколько не была обескуражена, и только проливной дождь помешал ей снова сразиться с неприятелем недалеко от Филадельфии. Вашингтон должен был перейти через реку Шуйлькиль и опять отступить к Джермэнтоуну, решив из этого пункта защищать Филадельфию. В то время его сильно смущало то, что большая часть армии не имела обуви, а около тысячи человек совершали все переходы последних дней босиком. Это было отчасти причиной того, что армия Вашингтона не успела вовремя подойти к Джермэнтоуну, чтобы помешать главному корпусу англичан переправиться через реку Шуйлькиль и войти в Джермэнтоун. Часть британской армии в это время вступила в Филадельфию, находившуюся по ту же сторону реки, что и Джермэнтоун, а главный корпус занял этот город; флот же вышел из Чизапикской гавани и вошел в бухту Делавэра. Надеясь воспользоваться разбросанностью неприятеля, Вашингтон задумал атаковать главный корпус его в Джермэнтоуне. Атака эта произошла 4 октября до восхода солнца, и американцам скоро удалось вытеснить англичан из города, но густой туман, стоявший все это утро, помешал окончательному успеху республиканской армии. Часть американцев, обращенная англичанами в бегство, вследствие тумана приняла своих за врагов и произвела страшную свалку. Вашингтону пришлось отступить, оставив множество убитых и раненых на поле сражения. Несмотря на эту неудачу, американцы и вождь их под Джермэнтоуном проявили такую решимость и стойкость, что доверие страны к армии могло только укрепиться.

В конце года, после нескольких удачных стычек с англичанами под Филадельфией, Вашингтон отправился на зимнюю стоянку в Валли-Фордж, находившуюся в 20 милях от Филадельфии, куда вошел на зиму главный корпус британского войска. Зима 1777/78 года была самой тяжелой для армии Вашингтона. Солдаты сильно страдали от недостатка платья, обуви, съестных припасов; зима была очень холодная, а между тем солдатам, одетым в рубище, нередко приходилось ночевать около костров за неимением одеял и плащей для защиты от мороза. Сам Вашингтон ютился в тесной бревенчатой хижине. При этом окрестное население неохотно доставляло съестные припасы в лагерь, так как Вашингтон, не имея наличных денег, принужден был расплачиваться сертификатами на имя конгресса. Армия была крайне недовольна: как офицеры, так и рядовые грозили оставить лагерь. Вполне понимая, как тяжело положение его голодных, полунагих солдат, Вашингтон не раз принужден был пользоваться полномочиями диктатора, чтобы заставить население хоть что-нибудь привозить в его лагерь; но он всегда прибегал к этому средству крайне неохотно. При всем том раздавались голоса, недовольные бездействием армии, так как англичане опустошали окрестности Филадельфии. Вашингтона подобные выступления приводили в негодование. Торопя конгресс позаботиться об одежде и пропитании армии, Вашингтон между прочим писал: “Смею уверить этих господ, что сочинять военные планы, сидя в удобной теплой комнате, гораздо легче, нежели занимать холодный обнаженный холм и спать на морозе и на снегу без платья и без одеял. Хотя эти господа, по-видимому, мало сочувствуют бедствиям солдат, но я сочувствую им и от всей души скорблю об их страданиях, которых не могу ни устранить, ни облегчить”. Благодаря настойчивым требованиям Вашингтона лагерь был мало-помалу снабжен всем необходимым, и тогда главнокомандующий приступил к выработке новой военной системы, которая сделала бы подобные страдания армии невозможными впредь. Не доверяя самому себе, а главное, своему образованию, Вашингтон с особенным вниманием относился к мнению других, и в данном случае скромный генерал предложил своим офицерам письменно высказать свое мнение по разным вопросам, касавшимся реорганизации армии. На основании этих трактатов и своего личного опыта Вашингтон составил и представил конгрессу свой проект. Проект был принят, кроме предложения назначить офицерам пожизненную пенсию в размере половины жалованья. Вашингтон не идеализировал людей; он знал, что один патриотизм, без материального интереса, долго продержаться не может, и надеялся, что обеспечение будущей судьбы привлечет на службу более дельных офицеров. Конгресс долго не соглашался на эту меру, не желая создавать в демократической республике привилегированного военного класса; но, наконец, разумные доводы главнокомандующего подействовали. Конгресс постановил выплачивать офицерам половину жалованья в течение семи лет по окончании войны и обещал солдатам, которые до конца войны пробудут в армии, награду в 80 долларов. Вашингтон не был вполне доволен отношением конгресса к армии, которая, по мнению ее главнокомандующего, была исключительным явлением в истории ввиду небывалых лишений, перенесенных ею; но пока пришлось довольствоваться и этими мерами.