Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова
Я открыла календарь, посмотрела, посчитала и пришла в уныние – проще жить одной, как говорится, от греха подальше, чем пытаться это соблюдать, особенно, если твой партнёр и слышать не желает о таких сомнительных для него аргументах.
По мере погружения в глубину православной традиции я чувствовала, как меня буквально раздирает на части между Церковью и искусством, раем и адом, жизнью и смертью, духовным отцом и … как его назвать? Ладно, назовём невенчанным мужем, так всё же поприличней.
* * *Ещё одна женская проблема приносила массу неудобств и пополняла и без того длинный перечень грехов – мне труднее всего было принять тот унизительный факт, что во время месячных очищений женщина считается нечистой, и гигиена здесь ни при чём.
От этой грязи водой не отмоешься, она духовная.
Вон у многих народов до сих пор жилой дом традиционно имеет две половины, и женщина в критические дни и сорок дней после родов, пока она считается нечистой, не имеет права покидать женскую половину дома, а мужчина не имеет права туда заходить, дабы не оскверниться. Ему даже нельзя сесть с такой женщиной на одну скамью!
И вроде бы это древние ветхозаветные правила, но их пока никто не отменил. А в современной православной практике женщина в нечистоте не должна прикасаться к иконам, к святыням, к просфорам, дабы не осквернить их. Даже бутылку со святой водой пальцем тронуть грешно, не то что пить ту воду!
Естественно, что в это время нельзя причащаться, собороваться, брать в руки свечи и другие освящённые предметы. В храм заходить можно, но лучше стоять у входа, чтобы случайно к чему-нибудь не прикоснуться, и следить чтобы на молебне на тебя не попала святая вода. Вдобавок мы столкнулись со следующим разночтением: в мирской традиции женщина считалась нечистой восемь дней, даже если её критические дни проходили за четыре или пять дней, а в монастырской традиции этот период продлевался до четырнадцати дней со всеми вытекающими ограничениями. И как жить, когда сами духовные отцы запутались и спорят между собой?
Сколько же было переживаний на эту тему! Вот, к примеру, ты постилась, молилась, готовилась к причастию, с вечера отстояла всенощное бдение в храме и вычитала все каноны, а утром бах и готово, причащаться нельзя!
Или даже так – служба заканчивается, и вдруг ты чувствуешь себя не очень хорошо, ну мало ли, бывает, ведь три часа на ногах и натощак. И ты уже стоишь в очереди к причастию, вокруг толпа народа, перед тобой священник с чашей, поздно бегать проверять. А потом вдруг выясняется, что в тот момент ты уже стала грязной и осквернила святыни своей нечистотой!
И всё это надо рассказывать на исповеди, и далеко не всегда тебя будет выслушивать отец Георгий, он может в данный момент служить в алтаре. Хорошо, если исповедует старенький отец Николай, как будто сошедший с храмовой иконы святителя, ему можно спокойно рассказать всё-всё, а вот грозному настоятелю отцу Петру исповедоваться на такие темы совершенно невыносимо! Но кто бы из отцов не стоял у аналоя, каждый раз терзает дикий стыд и бунтарские феминистские мысли, которые тоже надо исповедовать!
Это в сто раз труднее, чем взять и раздеться догола перед всеми – подумаешь, ерунда какая, каждый под одеждой такой же, а вот душу наизнанку выворачивать… И особенно тяжело, когда ты с ужасом осознаёшь, что всё твоё самое сокровенное и самое дорогое пред очами Божьими грех смердящий, и гореть тебе в аду, если не покаешься!
Господи, помилуй, помилуй, помилуй!
* * *Повторяю, в первое время отец Георгий нам многое позволял по немощи, как нашей, так и окружающих людей. Но вскоре его взгляды станут намного радикальнее, он начнёт часто ездить по монастырям и старцам, будет регулярно исповедоваться у батюшки в Юркином монастыре и станет там своим.
Он перестанет стричь бороду, откажется от супружеского общения со своей женой, и всем нашим об этом расскажет, как бы советуя последовать его примеру. Отныне в городе, в общественных местах и даже дома он будет носить подрясник поверх рубашки и брюк, а на церковные мероприятия ещё и рясу сверху. Да-да, именно так, в любую жару!
Тогда мало кто поступал подобным образом, и вне храма священники ходили в мирской одежде, летом многие из них носили рубашки с коротким рукавом и стриглись довольно коротко.
Но отец Георгий максималист во всём, он требовал от себя самого полного соблюдения устава по всем пунктам, особенно насчёт поста и внешнего благочестия, ибо у святых отцов сказано, что с внешнего, видимого начинается внутреннее, невидимое.
И вроде бы тебя это не касается напрямую, и никто не заставляет идти за духовным отцом след в след, но если ты находишься рядом, то невольно проникаешься его настроением и очень чётко осознаёшь, какова плата за грех – ведь ты сама по собственной воле отказываешься от спасения и отвергаешь Божью любовь ради каких-то тряпок, еды или греховных наслаждений, прямо как Мальчиш-Плохиш в советском мультфильме, предаёшь самое святое за бочку варенья и корзинку печенья!
А ведь ты уже знаешь на личном опыте, как восхитительно оказаться в потоке Божьей любви, как легко и радостно в первые часы после причастия, когда душа чиста и тело безгрешно, почти как у святых! И ты изо всех сил будешь стараться не грешить, лишь бы продлить это блаженство и невыразимое словами внутреннее сияние, когда сама смерть не страшна, ибо в данный момент она не имеет над тобой власти!
Но увы, враг рода человеческого уже приготовил для тебя весь свой богатый арсенал искушений, где-нибудь да проколешься, согрешишь делом, словом, помышлением, опять измажешься в грязи – и так до следующей исповеди и причастия, знай себе записывай бесконечные нарушения всех заповедей, ибо слаб человек и грешен!..
Ольги и Татьяны
Я думаю, что пора уже подробнее рассказать о людях, ставших мне духовной роднёй, и о том, какие яркие личности до сих пор прятались здесь за безликим словом «мы».
Начну с Ольги.
Она профессионально пела и читала на клиросе в Никольском храме, знала устав, и учила читать богослужебные тексты на церковно-славянском языке будущего отца Георгия, когда он год назад устроился в храм работать сторожем и вскоре пожелал стать чтецом.
В то время рядом с Ольгой часто появлялся её муж Михаил, невнятный и безликий человек, тоже церковный сторож, только действующий. Был у неё сын-подросток от первого брака, но парень жил у бабушки, и за все годы
