Пазолини. Умереть за идеи - Карнеро Роберто
В стихотворении, озаглавленном «Песни ангелов», автор, в порыве специфического горделивого отступничества, демонстрирует отказ от веры в бога во имя земных удовольствий, нарочито дерзко отстаивая свой выбор. Скрижалям закона божьего он раз и навсегда предпочитает золотого тельца, и поэтому не обещает ни покаяний, ни просьб о прощении.
Что, если от добра осталось только имя, но не краснею я… всего лишь грешник, Он – судия: так пусть меня отринет он, я попрошу Его, не попросив прощения… Сдаюсь, не шевельнув и пальцем, Моим чудовищам, моим соблазнам. Ступайте, ангелы, и Господу скажите, закрою от разящих молний я в сердце своем сокрытую мишень. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■Сквозь эти стихи проступает болезненный и очень интимный опыт веры, внеисторический опыт. Однако он переживался писателем только до определенного момента – в поэзии поздних 40-х тема религии рассматривалась им в сравнении со степенью вины и ответственности. В стихотворении «Распятие» присутствуют следующие строки:
Почему Христа ПОКАЗЫВАЛИ на кресте? […] Нужно разоблачить себя (этому учит несчастный прибитый гвоздями Христос?), […] Нам вывесят его на кресте, у столба позора, на обозрение яростно веселящейся толпе, капли крови вызовут омерзение на груди и до самых колен кроткого, нелепого, дрожащего от ума и страсти в игре сердца, сожженного в огне, чтобы засвидетельствовать скандал{P1, стр. 467–468.}.Поэт задается вопросом, а не состоял ли смысл трагического распятия Христа на кресте и самой его жертвы именно в том самом «скандале», то есть в свидетельствовании того, кто во что верит (или того, кем является) даже ценой насмешек, издевательств, отвержения и насилия, которым ты рискуешь подвергнуться со стороны благонамеренного общества. Это практически жизненная программа, которой Пазолини имел мужество следовать до конца как в искусстве, так и в жизни.
Прах Грамши: «скандал посмевшего противоречить»Седьмой, последний раздел сборника «Соловей католической церкви», датированный 1949 годом, озаглавлен «Открытие Маркса». Он служит как бы прелюдией к центральной политической теме следующего сборника с говорящим названием «Прах Грамши59» (1957 год), в котороый вошли произведения 50-х годов. Это подборка из 11 стихотворений различной тематики, написанных в разном стиле, но так или иначе связанных между собой открытием Пазолини тех лет – римским пролетариатом. Это повторный поворот в сторону политической тематики, после поспешного отказа от коммунистической борьбы из-за событий в Рамушелло. На самом деле, однако, Пазолини интересовал не столько пролетариат столь дорогой коммунистической партии, сколько люмпен-пролетариат, то есть народ до возникновения классового сознания. В том, в каком порядке 11 произведений включены в сборник, можно увидеть определенную закономерность: «в структуре заметна тенденция двигаться от очень широкой тематики (два больших наброска об Италии, первый больше географической тематики, второй – скорее исторической) к постепенному погружению в личную историю и личные политические разочарования»{Bazzocchi 1998, стр. 72.}.
Ниже мы постараемся сфокусироваться на специфических моментах отдельных произведений сборника, выделяя в них самые значимые моменты с точки зрения поэтики и идеологических предпочтений автора.
Поэма «Аппенины» описывает ночной полет в сиянии луны над Прекрасной Страной, красота побуждает поэта вывести на передний план пейзаж как особо важную деталь – этот принцип можно отметить и в других произведениях подборки.
И наоборот, места, где поют народные песни, освещает солнце. Мы в 1952 году:
Внезапный пятьдесят второй наш год в Италию приходит, и чувствует его народ простой, он кожей в современность входит – ведь он во времени живет, среди полей, в церквях, в деревне и стар, и мал, – то все народ, в народной вечно новой песне все есть про это наперед{P1, стр.784.}.Молодой парень, поющий песню на берегу Аньене (река, которая упомянута в том числе и на последних страницах «Шпаны»), становится эмблемой революционных надежд:
Песню бедный парнишка поет среди нищей окраины Рима, он новую правду в песне несет, она хороша, горда и красива, проста и легка. Как же тверда в непременный реванш наша вера – где безликие в небо врастают дома, она радость приносит в наши сердца, гонит грусть из народного мира!{Там же, стр. 786.}Именно это осознание важности существования простого народа подтолкнуло Пазолини упрекнуть Пикассо (в названной в его честь композиции) в отсутствии народных представителей на его полотнах, по случаю открытия выставки на вилле Боргезе:
[…] Отсутствует здесь народ: он не шумит на этих полотнах, в этих залах, хотя снаружи взрывается радостью на безмятежных праздничных улицах, поет песни средь нечестивых приходов и храмов, городов и долин, разбросанных по всей Италии до самых Альп, средь покосов на склонах и желтой пшеницы […]{Там же, стр. 792–793.}Ситуация, в которой политические предпочтения и личные травмы, связанные с семейной историей, объединяются, описана в стихотворении «Митинг». Речь идет о собрании, которое пробуждает у поэта тяжелые воспоминания. Сцена с партийными флагами предстает в крайне мрачном ключе тревожной экспрессии:
[…] покрытый флагом, сквозь белый цвет коричневым сияет саван, зеленый ослепляет, темнеет красный, как запекшаяся кровь. Свечой горит посередине фасция фашистов.
