Эквиано, Африканец. Человек, сделавший себя сам - Винсент Карретта
Но перемещение с поля в дом Кэмпбелла привело к величайшей перемене в жизни маленького мальчика. Летом 1754 года он попался на глаза одному из деловых партнеров Кэмпбелла. Ребенок неожиданно так понравился Майклу Генри Паскалю, лейтенанту Британского королевского флота, находившемуся в длительном отпуску, что тот немедля выкупил его у Кэмпбелла за «тридцать или сорок фунтов стерлингов», довольно высокую цену для столь юного, никуда не годного раба (93). Начинался самый счастливый период в жизни восьми– или девятилетнего невольника.
Глава третья
В море
Потомок французских протестантов, Майкл Генри Паскаль получил патент лейтенанта Королевского флота в 1745 году, во время Войны из-за уха Дженкинса. Этот конфликт между Британией и Испанией продолжался с 23 октября 1739 по 17 октября 1749 года, а его странное название происходит от послужившей к ней поводом обиды, нанесенной британским морякам. Около 1730 года Испания начала останавливать и досматривать иностранные корабли, подозреваемые в нелегальной торговле в ее американских колониях. В 1738 году капитан-контрабандист Роберт Дженкинс, продемонстрировав в палате общин свое изуродованное ухо, свидетельствовал о том, как в 1731 году его корабль был задержан испанской береговой охраной, в результате чего он и получил указанное увечье. Британия, агрессивно отстаивавшая свои торговые интересы и тем самым подрывавшая господство Испании в Вест-Индии, с готовностью ухватилась за фигуру Дженкинса для оправдания войны в защиту свободного мореплавания и собственной чести. Франция официально присоединилась к конфликту на стороне Испании 31 марта 1744 года, уже находясь с Британией в состоянии войны, называемой в Северной Америке Войной короля Георга, а в Европе – Войной за австрийское наследство. Как и прочие конфликты между Францией и Британией, возникавшие с конца семнадцатого века, Война за австрийское наследство была больше династической, чем территориальной, имея целью контроль скорее над престолами, нежели над землями. И, как и прежние войны, после пролития немалой крови и растраты значительных средств, конфликт, приблизительно уравнявший превосходство Британии на море с превосходством Франции на суше, закончился неубедительным и неустойчивым восстановлением довоенного статус-кво. По условиям Второго Ахенского мира 1748 года Британия возвращала единственное значимое приобретение, стратегически важный порт Луисбург, прикрывавший вход во французскую колонию Канада, в обмен на Мадрас, захваченный Францией в 1746 году.
По окончании войны Паскаль, подобно многим своим сослуживцам, был отпущен в длительный отпуск на половинном жалованье начиная с середины 1751 года.[80] И как многие другие офицеры, оказавшиеся в отпуску в один из недолгих в восемнадцатом веке периодов мира между Францией и Британией, Паскаль испросил согласие Комитета Адмиралтейства на продление отпуска с тем, чтобы принять командование над торговым судном. 4 февраля 1752 года Комитет Адмиралтейства «принял решение о предоставлении лейтенанту Майклу Генри Паскалю отпуска для вступления в торговую службу в Виргинии сроком на десять месяцев»[81]. Записи о флотской службе Паскаля демонстрируют обычный для восемнадцатого века разнобой в орфографии, в том числе в написании личных имен, в особенности же звучащих на иностранный лад. Называя его Pascal! Pascoll, Pascott и Pascal, комитет продлевал лейтенанту отпуск в феврале 1753 и 1754 годов и снова в январе 1755 года, всякий раз еще на двенадцать месяцев. К последней дате, однако, Паскаль уже вернулся в Англию.
Поскольку любого, кто командовал торговым судном, было принято называть капитаном, на «Усердной пчеле» (Industrious Вее) лейтенант Паскаль временно превратился в капитана Паскаля. Небольшое судно и его команда иллюстрировали трансатлантическую природу имперской экономики Британии восемнадцатого века. Построенная в Новой Англии, но базировавшаяся на острове Гернси в Английском канале, «Усердная пчела» представляла собою сноу с шестью пушками и грузоподъемностью, или вместимостью, всего около 120 тонн. В восемнадцатом веке этот параметр, позднее замененный регистровым тоннажем, рассчитывался по размерениям судна, позволявшим высчитать вместимость весьма приблизительно и с занижением реальной грузоподъемности. В конце января 1752 года «Усердную пчелу» сертифицировали на рейсы между устьем Темзы и Виргинией, обычно занимавшие в те времена семь-восемь недель. Из десяти человек команды двое не были британцами.[82]Для четырех членов экипажа рейс в Америку, по-видимому, стал шансом попытать собственную удачу: 5 июня 1752 года Паскаль поместил в Virginia Gazette объявление, сулившее награду за возвращение сбежавших членов экипажа. Следующие два года Паскаль занимался торговлей в колониях и вернулся в Англию с грузом табака и других колониальных товаров в декабре 1754. Среди его приобретений оказался и Эквиано, теперь уже девяти-или десятилетний мальчик, «предназначенный для подарка его друзьям в Англии» (94).
Мальчик легко поддался заблуждению о том, что страдания его уже позади:
Можно было спать на свернутых парусах, меня кормили отличной едой и обращались очень хорошо, в полную противоположность тому, что я встречал со стороны белых людей до сего времени, так что я начинал понимать, что не все они одинаковы. Через несколько дней после того, как я поднялся на борт, мы отплыли в Англию. Я все еще терялся в догадках относительно своей судьбы, однако к этому времени уже мог кое-как объясняться на скверном английском и попытался узнать, насколько это было в моих силах, куда мы направляемся. Кто-то на судне сказал, что меня везут обратно на родину, чему я был несказанно счастлив, бурно радуясь возвращению и представляя, как буду рассказывать дома о виденных чудесах. (94)
Разумеется, те, кто уверял Эквиано, будто он возвращается домой, лгали, но по иронии судьбы они оказались провидцами, ибо с той поры, как он впервые очутился в Англии, именно ее, а не Северную Америку, Вест-Индию или даже Африку, он всегда считал своим домом. Физическое и психологическое насилие, однако, быстро развеяло его заблуждение. Во время плавания «капитан, и мой хозяин, выбрал мне имя Густав Васа. Я к тому времени уже научился немного понимать его и отказался от этого имени, объяснив, как мог, что желаю называться Джейкобом, но он не согласился и с тех пор звал Густавом, и всякий раз, как я отказывался откликаться на новое имя, что я пытался делать поначалу, это стоило мне хорошей затрещины, так что в конце концов я подчинился и вынужден был принять имя, под которым с тех пор и известен» (95). Рабам нередко давали в насмешку неуместные для них имена значительных исторических фигур, таких как Цезарь и Помпей, дабы подчеркнуть их покорность воле хозяина.
Для британской публики имя Густав Васа ассоциировалось со спорами восемнадцатого столетия о политической свободе. В 1738 году правительство главного или «премьер»-министра сэра Роберта Уолпола, прибегло к установлениям Лицензионного
