Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Сергей Кавтарадзе – заместитель председателя Ревкома Грузии и нарком юстиции, председатель Совнаркома Грузии. С 1903 года – в РСДРП. Активнейший деятель Первой русской революции в Грузии, приятель Сталина по временам подполья.

Константин (Котэ) Цинцадзе – председатель ЧК-ОГПУ Грузии. В РСДРП с 1904-го. Участвовал в большинстве «боевых» операций большевиков на Кавказе (убийство генерала Федора Грязнова, грабежи банков, почтовых отделений, железных дорог, кораблей). Был шафером у Сталина на свадьбе; помогал в его побеге из тюрьмы в Тифлисе.

Михаил Окуджава – член РСДРП с 1903 года. Заместитель председателя СНК ССР Грузии, ответственный секретарь ЦК КП(б) Грузии. Дядя знаменитого поэта Булата Окуждавы.

Филипп Махарадхе – член РСДРП с 1903 года. Принимал Сталина в марксистский кружок семинаристов. Неоднократно арестовывался, долгие годы находился на нелегальном положении. 16 февраля 1921 года в качестве председателя грузинского ревкома провозгласил «Грузинскую Советскую Республику» и обратился с просьбой о военной помощи к правительству РСФСР.

Все эти люди знали Иосифа Сталина много лет и не испытывали к нему никакого особого пиетета. Напротив, для них Сталин и другие московские грузины были даже предателями, позволявшими себе грубо вмешиваться в дела своей родины. И вскоре они чуть не добились снятия Сталина с поста Генерального секретаря ЦК ВКП(б).

Грузинский инцидент

В августе 1922 года в Москве была создана комиссия для подготовки объединения формально независимых советских республик – РСФСР, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении и Грузии. Председатель комиссии Иосиф Сталин предложил включить национальные республики в РСФСР в качестве автономий. Но против сталинского проекта выступил ЦК КП Грузии. Несмотря на мнение грузин, комиссия приняла проект Сталина. Материалы обсуждения направили Ленину в Горки.

27 сентября 1922 года уже тяжело больной Ленин принял Буду Мдивани, а 30 сентября – Михаила Окуджаву, Владимира Думбадзе и Котэ Цинцадзе. Тогда вождь и предложил формулу: не Федерация, а Союз. Это никого не оскорбляло – грузины вернулись в Тифлис окрыленными.

На грузинском партийном пленуме Мдивани и Окуджава говорили: «Мы – по Ленину, они (Сталин и Орджоникидзе) за военный коммунизм». Пленум принял решение, что Грузия вступит в Союз, но на правах самостоятельной республики.

Иосиф Виссарионович, пользуясь болезнью Ленина, неожиданно восстал и обвинил вождя партии в «национальном либерализме». Каменеву Сталин писал: «Нужна, по-моему, твердость против Ильича».

Но противодействовать Ленину пленум ЦК РКП(б) не мог и проголосовал за равноправный Союз Республик (будущий СССР). Впрочем, Грузия должна была войти в состав Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики (ЗСФСР).

Сталин отправил в Тифлис своего верного соратника Серго Орджоникидзе с тем, чтобы он унял местное руководство. Серго действовал грубо, высокомерно, товарищей своих называл «социал-духанщиками». На коммунистической вечеринке старый большевик Акакий Кабахидзе обозвал Серго «сталинским ишаком», а тот ударил его кулаком по лицу. В ответ 19 октября 1922 года ЦК компартии Грузии заявил, что он все же будет ходатайствовать о вхождении в Союз не в составе Закавказской Федерации (как решил пленум РКП), а отдельной республикой. То есть статус Грузии и, скажем, Украины должен быть равным.

Сталин и Орджоникидзе, возглавлявшие Закавказский краевой комитет РКП(б), в тот же день сняли с должности секретаря ЦК КП Грузии М. Окуджаву. В ответ весь состав грузинского ЦК ушел в отставку, сославшись на созданный Орджоникидзе «держимордовский режим».

Секретариат ЦК послал в Грузию комиссию под председательством Дзержинского для срочного исправления ситуации. Политбюро утвердило это решение, причем Ленин при голосовании воздержался, считая, что надо опять пойти на уступки грузинам. Комиссия, однако, одобрила линию Орджоникидзе (фактически – Сталина) и признала необходимым отозвать из Грузии на работу в Россию всех лидеров оппозиционеров. О результатах работы комиссии Дзержинский доложил Ленину.

В ответ Ленин в декабре 1922 года надиктовал текст под названием «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». В «грузинском деле», с его точки зрения, сыграли «роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского», и предлагал «примерно наказать тов. Орджоникидзе».

Ленин потребовал «доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского» для «исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются».

16 декабря 1922 года состояние здоровья Ленина вновь резко ухудшилось. Пользуясь болезнью Ильича, решение комиссии Дзержинского одобрили Оргбюро и Политбюро, постановившие отозвать из Грузии четырех главных лидеров грузинской оппозиции – Мдивани, Окуджаву, Кавтарадзе, Цинцадзе.

Но расслабляться Сталину было рано. Прикованный к постели Ленин делал все, чтобы использовать грузинский политический инцидент. Он видел усиливавшуюся власть Сталина и решил использовать свои с ним разногласия, чтобы сместить того с должности Генерального секретаря.

Весной 1923 года предстоял очередной XII съезд партии. Именно на нем и должно было состояться падение Генсека. Ленин надиктовал секретарям письмо к съезду «К вопросу о национальностях или об „автономизации“», в котором обвинял Сталина в грубейших политических ошибках. Понимая, что Сталин и его союзники контролируют Политбюро, Ильич решил обратиться за помощью к Троцкому и написал ему:

Уважаемый тов. Троцкий!

Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если Вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком Вашего несогласия.

«Намерения Ленина, – вспоминал Троцкий, – стали мне совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры». Троцкий объяснял настойчивое внимание Ленина к «грузинскому делу» тем, что «в национальном вопросе, где Ленин требовал особой гибкости, все откровеннее выступали клыки имперского централизма».