Расул Гамзатов - Шапи Магомедович Казиев
Добрые хозяева приняли меня так хорошо, что мне было даже неловко, я не знал, куда себя деть. Особенно же запомнилась мне ласковая доброта матери поэта.
Уезжая, я не находил слов для благодарности. Получилось так, что с матерью поэта я прощался, когда в комнате никого не было. Я знал, что для матери не может быть ничего радостнее, если скажут хорошее слово о её сыне. И хотя я очень трезво смотрел на очень скромные способности гунибского поэта, всё же я начал робко хвалить его. Я стал говорить матери, что её сын — очень передовой поэт, пишет всегда на злободневные темы.
— Может, он и передовой, — грустно перебила меня мать, — но у него нет таланта. Может быть, его стихи и злободневны, но, когда я начинаю их читать, мне становится скучно. Ты только подумай, Расул, как получается. Когда сын учился произносить первые слова, которые и понять-то было нельзя, я несказанно радовалась. А теперь, когда он научился не только говорить, но и писать стихи, мне скучно. Говорят, что ум женщины лежит на подоле её платья. Пока она сидит, он при ней, но стоит ей встать, как ум скатывается и падает на пол. Так и мой сын: пока сидит за столом, обедает — говорит нормально, всё бы слушала, но пока он идёт от обеденного стола до письменного, он теряет все простые и хорошие слова. Остаются только казённые, серые, скучные».
Моему другу-поэту, о котором
его мать, старая аварка, сказала
Когда-то говорить он не умел,
И всё же, мать, я сына понимала,
Давно заговорил он и запел,
И понимать его я перестала[21].
В странствиях комедиантов по горам Расул лучше узнавал свой народ, его культуру и традиции. В каждом селе было что-то своё, неповторимое, как в хорошей поэзии. Новые впечатления дарили молодому поэту богатый материал для творчества, и многое воплотилось в стихи.
Театральная жизнь многое открыла молодому поэту. Драматургия, где каждое слово сродни действию, научила его дорожить словом и избегать излишеств. Пьесы мировых классиков, которые он знал наизусть, стали отличной школой драматургии. Умение вживаться в образы тоже оказалось в жизни не лишним.
Не обходилось и без курьёзов. Махмуд Абдулхаликов вспоминал:
«Аварский театр показывал спектакль по пьесе Р. Фатуева “Горцы”. Расул был суфлёром. По ходу спектакля герой пьесы Айгази (роль эту играл Абдурахман Магаев), скрывающийся в горах от кровной мести, ночью пришёл в аул, чтобы встретиться со своей возлюбленной. Она же уговаривает его скорее уйти обратно в горы, а то убьют. Но Айгази говорит ей о любви, обнимает. Тут произошло неожиданное. На сцену вдруг выбежала жена Магаева и набросилась на мужа. Магаев схватил жену, утащил за кулисы. Возлюбленная осталась одна, жена вцепилась в Магаева и не пустила его на сцену. Получилась заминка. Расул, который сидел в суфлёрской будке, выскочил из неё на сцену и сказал возлюбленной все те слова, которые должен был говорить Айгази — Магаев. После спектакля Расул Гамзатович, довольный своим поступком, сказал: “Возможно, для зрителей драма превратилась в комедию, но они поняли содержание пьесы, а это я считаю самым главным”».
Театр рос, появлялись новые актёры, Расул уже и сам пробовал режиссировать. Гастролей становилось больше, театр не просто ждали, писали в руководящие органы, требуя прислать Аварский театр. Но после спектаклей, вдоволь повеселившись, люди становились задумчивыми и всё чаще спрашивали, будет ли война. Финская война была недолгой, но кровопролитной. С гитлеровской Германией, подминавшей Европу, был заключён пакт о ненападении. Сходились на том, что Гитлер не может тягаться со Сталиным, а Германия — с огромным Советским Союзом. Но всё же было тревожно.
Стали возить с собой большую карту мира, чтобы наглядно показать ничтожность Германии по сравнению с гигантским СССР. А Расул читал горцам заметки из газет, одна из них рассказывала о событии необычайной значимости — в начале июня 1941 года в Государственном историческом музее на Красной площади открылась выставка «Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля».
Горцы наполнялись гордостью за великого земляка. Это и в самом деле было удивительное событие. Наследие многих выдающихся деятелей мировой истории становилось жертвой политической конъюнктуры. Не избежал этой участи и имам Шамиль. Не раз героя национально-освободительной войны пытались превратить в агента иностранных держав и едва ли не в борца против советской власти. Когда же обстоятельства менялись, Шамиль вновь обретал статус народного героя.
«СУНДУК БЕДСТВИЙ»
«В тот день жизнь должна была идти своим чередом. В Хунзахе — воскресный базар. В крепости — выставка достижений сельского хозяйства... — вспоминал Расул Гамзатов. — Аварский театр готовил к постановке пьесу моего отца “Сундук бедствий”. Вечером должна была состояться премьера. Но утром открылся такой сундук бедствий, что все остальные бедствия пришлось забыть. Утром началась война».
В тот роковой день 22 июня 1941 года Гамзат Цадаса, лечившийся в санатории, собирался на очередную процедуру. О ней, как и о санатории, пришлось забыть. Теперь нужно было думать не о себе, а о родине.
Люди не могли поверить, что это случилось. Их ведь много лет убеждали, что если кто-то вздумает напасть на СССР, то расплата будет быстрой и «воевать будем на чужой территории».
Но у женщин уже холодели сердца от мрачных предчувствий. Позже Расул Гамзатов напишет от лица матери:
«Что двое дерутся, я часто видала.
Случается им тесновато меж скал.
Но как же все люди взялись за кинжал?..
Неужто Земли человечеству мало?!
Кончались все драки по первому знаку:
Я брошу платок — пресекается драка.
Неужто покончить с войной не могли,
Сорвав свои шали, все мамы Земли?!»[22]
В полдень народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов выступил по радио: «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну...»
Молотов закончил выступление фразой, которая стала символом будущей победы: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа
