Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов
Немцы шли двумя колоннами: одна с танками прошла через Мгу и захватила Шлиссельбург, другая шла через д. Покровское, по правому берегу р. Тосно и вышла к Неве у д. Ивановское, где мы и встретились с ними.
На батарее не было четкого представления – что же случилось на мосту через речку Тосно.
В войну мы так и не узнали, куда делись комбат Леонович и комвзвода управления Батенев. Только много позже войны Л. Марголин выяснил, что оба они попали в плен. Батенев был ранен, а комбат нет. Всю войну они пробыли в немецких лагерях, а комбат помогал и фактически спас Батенева.
Мы, зная комбата как смелого, знающего командира, с отличной выправкой, даже франтоватого, не могли себе представить, что он – не раненый, а попал в плен. Конечно, на войне всякое случалось и много командиров и более высокого ранга попадали в плен.
Удивляло одно обстоятельство – начиная с д. Лезье и почти до п. Понтонный мы практически не видели беженцев. Видимо, наступление здесь немецких войск было неожиданным и для командования, и для местных властей.
К вечеру 30 августа вдруг приехал старшина Горев и выдал нам продукты: по буханке черного хлеба и по две селедки. Подзаправились, улеглись спать прямо в кюветах.
Ночь прошла спокойно. В Понтонном заметно увеличилось число военных и ополченцев. Оборона налаживалась. Горожане уже не те, что вчера – не беспечные, а собранные, с противогазами.
К полудню из штаба полка приехал комвзвода Л. Марголин, держался он строго, без обычной доброжелательности и улыбчивости. Собрал всех оставшихся батарейцев и сообщил, что приказано переехать на новую позицию. Собрались в колонну и двинулись в Ленинград. Приехали мы в район Колтушей – спокойное место на востоке города.
Позиция была стандартной – котлованы из бетонных плит, а землянки – насыпные. Здесь две недели приводили себя в порядок.
Через неделю случилось необыкновенное – дежурный разведчик сообщил, что к батарее идет группа красноармейцев. Многие вышли из землянок и не поверили своим глазам – перед нами предстал в полном составе расчет третьего орудия, которое осталось у моста через р. Тосно. Командир орудия П. Галинский доложил о прибытии для дальнейшего продолжения службы. Мы думали, что это «чудо», но оказалось все прозаичнее.
Они рассказали, что когда их машина с орудием подъезжала к мосту через реку Тосно, она заглохла. Что делать? На мосту уже немцы.
Они сняли прицел и затвор и бросили в реку, а сами пошли назад. Прошли д. Ивановское, дошли до ж.д. моста через Неву и перешли на правый ее берег. Дождались поезда и доехали до Финляндского вокзала. Оттуда строем пошли на квартиру бойца Меньшикова, т. к. не знали, где найти штаб полка. На квартире отдохнули, привели себя в порядок, узнали, где штаб полка, и спустя семь дней расчет строем по улицам города пришел в Сосновую поляну, в штаб, и там им сообщили, где находится батарея. Опять же строем через весь город пришли на батарею. Удивительно, что их ни разу никто не остановил.
Что происходило на мосту во время прорыва, они не знали, т. к. были заняты своей проблемой. Так добрался до нас расчет 3-го орудия. Батарее придали третье орудие, пулеустановку. Назначили комбатом капитана Скокова и комвзвода управления – м.л. Михайлова.
Через две недели приказ – выступать на защиту Касимовского аэродрома у д. Вартемяги, на Карельском перешейке, в 8-ми км от фронта с финнами. Это наш пятый аэродром, на котором батарея простояла до конца войны.
В 18 час 45 мин направляюсь в управление. Не успеваю дойти до трамвайной остановки, слышу сигнал воздушной тревоги, а всего через 2–3 минуты вижу над головой вражеские самолеты. Прозевали, стало быть, вовремя дать сигнал.
Самолетов летело примерно штук 15–20 в направлении с юга на север.
Первое чувство, охватившее меня – негодование. «Зачем, – думаю, – мерзавцы, вы пожаловали, вас никто не приглашал. – Летят, чтобы сбросить свой смертоносный груз на мирных, ни в чем не повинных жителей».
С появлением в небе незваных гостей сразу же началась несмолкающая канонада. Это повели огонь по врагу корабельные и наземные зенитные батареи. Снаряды рвались вокруг каждого самолета, однако ни один из них не достиг желанной цели. Самолеты продолжали полет. <…>
Стрельба зенитных батарей произвела самое сильное впечатление. Сотни трассирующих снарядов рассекали воздух, взрывались в небе белыми облачками и с конским цокотом сыпались на мостовую. Всю
эту впечатляющую картину я наблюдал, стоя вместе с постовым милиционером около моста Лейтенанта Шмидта. <…>
В 20 час 40 мин новый налет. Я сижу в управлении у Жукова в кабинете. Вскакиваю с места, покидаю кабинет и стремительно лечу по лестнице вниз. У выхода настигаю шофера, собирающегося ехать в гараж, что на бульваре Профсоюзов.
В 22.50 проезжаю по набережной мимо Летнего сада, слышу где-то вблизи оглушительный грохот. Через 10 минут путь нам преградили туча пыли и огромная груда обломков. Оказывается, фугасная бомба угодила в дом на набережной, между Мраморным и Мошковым переулками. Пришлось повернуть и ехать на ул. Халтурина.
На бульваре Профсоюзов я вышел из машины и пошел пешком на завод через мост Лейтенанта Шмидта. Вой авиамоторов подавлял психику. Артиллерийская стрельба еще более усугубляла гнетущее состояние. В небе были видны ракеты, кто их посылал и что они означали, не понять. Верно одно: «пятая колонна» была за работой. Как хотелось бы поймать негодяя, запускающего ракеты, и задушить гада собственными руками. Именно задушить, ибо пулю жалко для гадины.
Не скажу, что особенно приятно было слышать громоподобные взрывы, но особенно отвратителен вой, издаваемый падающими бомбами, забирающийся во все уголки тела. Так и кажется, что бомба летит в тебя, как будто ее что-то притягивает именно к тебе. Затем, где-то вдали, в одном-двух километрах, а кажется, совсем рядом, слышится раскатистый взрыв, и воздушная волна сшибает крыши и скоблит штукатурку.
Через час отбой. Спать ложусь в час ночи и несмотря на нервное перенапряжение быстро засыпаю. Но сон не был спокойным: часто просыпался, какие-то чудовища-бронтозавры хотели меня слопать [А. К-в][17].
Из документов Городского штаба МПВО: В ночь с 7 на 8 сентября на территорию Главной водопроводной станции попало 7 фугасных и более 50 зажигательных бомб. Две фугасные бомбы повредили подземные резервуары чистой воды, основные фильтрационные сооружения, трубопроводы, подающие воду в городскую сеть, и другие технологические объекты.
