Беседа - Михаил Аркадьевич Светлов
1932
ПОТОП
Джэн!
Дорогая!
Ты хмуришь свой крохотный лоб,
Ты задумалась, Джэн,
Не о нашем ли грустном побеге?
Говорят, приближается
Новый потоп,
Нам пора позаботиться
О ковчеге.
Видишь —
Мир заливает водой и огнем,
Приближается ночь,
Неизвестностью черной пугая…
Вот он, Ноев ковчег.
Войдем,
Отдохнем,
Поплывем,
Дорогая!
Нет ни рек, ни озер.
Вся земля —
Как сплошной океан,
И над ней небеса —
Как проклятие…
И как расплата…
Все безмолвно вокруг.
Только глухо стучит барабан
И орудия бьют
С укрепленного Арарата.
Нас не пустят туда —
Там для избранных
Крепость и дом,
Но и эту твердыню
Десница времен поразила.
Кто-то бросился вниз…
Видишь, Джэн, —
Это новый Содом
Покидают пророки
Финансовой буржуазии.
Детский трупик,
Качаясь,
Синеет на черной волне, —
Это Алаленький Линдберг,
Плывущий путями потопа.
Он с Гудзона плывет,
Он синеет на черной волне
По затопленным картам
Америки и Европы.
Мир встает перед нами
Пустыней,
О гром ной и голой.
Никто не спасется,
И никто не спасет!
Побежденный пространством,
Измученный голубь
Пулеметную ленту,
Зажатую в клюве,
Несет.
Сорок раз…
Сорок дней и ночей…
Сорок лет
Мне исполнилось, Джэн.
Сорок лет…
Я старею.
Ни хлеба…
Ни славы…
Чем помог мне,
Скажи,
Юридический факультет?
Чем поможет закон
Безработному доктору права?
Хоть бы новый потоп
Затопил этот мир в самом деле!
Но холодный Нью-Йорк
Поднимает свои этажи…
Где мы денег достанем
На следующей неделе?
Чем это кончится,
Джэн,
Дорогая,
Скажи!
1932
ПЕСНЯ О КАХОВКЕ
Каховка, Каховка — родная винтовка…
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка —
Этапы большого пути.
Гремела атака, и пули звенели,
И ровно строчил пулемет…
И девушка наша проходит в шинели,
Горящей Каховкой идет…
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались,
Как нас обнимала гроза?
Тогда нам обоим сквозь дым улыбались
Ее голубые глаза…
Так вспомним же юность свою боевую,
Так выпьем за наши дела,
За нашу страну, за Каховку родную,
Где девушка наша жила…
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
1935
СОН
Месяц тучей закрылся,
Ночь спустилась во двор,
И ребенку приснился
Над станицей мотор.
От воздушного марша
Вся окрестность гудит…
Будто брат его старший
В самолете сидит.
И летят спозаранку
В предрассветную рань
Над кабинкой кубанка,
Под кабинкой Кубань…
Мальчик смотрит, проснувшись,
В предрассветную тишь…
— Ваня! Ваня! Ванюша!
Ты летишь или спишь?..
Звонкой птицею свищет
За окошком весна,
Мальчик в комнате ищет
Продолжения сна.
Ночь ничуть не тревожна…
Растолкуй, объясни,
Где и как это можно —
Видеть детские сны?..
1936
*
Есть земля на севере
Францева Иосифа —
Там навек забуду я,
Что меня ты бросила.
Полно разговаривать,
Знаю я заранее —
Будешь ты участвовать
В северном сиянии.
Знаю я заранее,
Что зарю над льдинами
Будешь пошевеливать
Пальчиками длинными.
Солнышко на севере
Малым светом тратится,
Ж дут давно на полюсе
Твоего вмешательства.
Мне людей не надобно,
Мне делиться хочется
С белыми медведями
Черным одиночеством.
1930-е годы
ИЗ ПОЭМЫ «ЮНОСТЬ»
К пограничным столбам
Приближаются снова бои,
И орудия ждут
Разговора на новые темы…
Я перебираю
Воспоминанья свои,
Будто чищу оружье
Давно устаревшей системы.
Я по старой тропе
Постаревшую память веду,
Я тебя, комсомольская юность,
Имею в виду!
Над моей головой
Ты, как солнце, взошла горячо,
Как шахтерская лампочка,
Издали светишь еще.
Годы взрослого пафоса —
Юность моя пожилая!
В день твоих именин
Я забытых чудес пожелаю —
Ты поройся в архивах,
Манатки свои собери,
Хоть на остров сокровищ
Бездумно иди на пари!
И прожектор опять освещает
Район Запорожья,
Но в украинском домике
Тихо, покойно, темно…
Бродит юность вокруг
И боится жильцов потревожить,
Встало детство на цыпочки
И заглянуло в окно.
Лунный свет задел слегка
Все четыре уголка
Этой комнатки знакомой
Комсомольского губкома.
Сквозь оконное стекло
Время в комнатку текло,
И на стенке ходики
Отсчитывают годики…
Здесь когда-то родился
И рос молодой Комсомол,
Здесь мы честно делили
Пайков богатейшие крохи.
Дружба здесь начиналась!
Сюда я впервые вошел
В сапогах, загрязненных
Целебною грязью эпохи…
