И абрикос колючий под окном - Наталья Тимофеевна Касьянова
И в горе Украина не одна.
Россия не оставит Украину,
Ведь любит брата крови горячо.
Не даст продать за море «самостийну»,
В беде подставит крепкое плечо.
Нам Бог поможет вспомнить голос сердца,
К Христу вернуться верою скорей.
Откроется, я верю, в душу дверца,
Закрытая от жадности своей.
Богдан Хмельницкий застонал от горя,
Узнав, что все, что создано с трудом,
Разрушится вокруг, и злая доля
Висит над Украиной топором.
Опомнитесь! И обратитесь к Богу!
Молите о прощении Его!
Остановите бойню! И дорогу
Откройте для спасенья своего.
(2014 год)
Новый фашизм
Я школьницей была, когда однажды
Про Бухенвальдский пели мы набат.
Великий праздник был, и верил каждый,
Фашизм не воротится назад.
Наивными детьми тогда мы были
И верили учителям своим.
Фашизм с геноцидом не забыли,
О жертвах прошлого столетья говорим.
Мы говорим, что вновь не повторится
Костер из книг, концлагерный режим,
Что на Руси не может так случиться…
От горькой правды мы, порой, бежим.
Не верим мы, что наш закон позволит
Жестокий, не прикрытый геноцид.
Реальность жития глаза откроет,
Что с осужденными Мордовия творит!
Морально и физически унизив,
Лишив возможности защиты своих прав,
«Воспитывают» и бросают Богу вызов,
Его Законы варварски поправ.
(2014 год)
Уходящему году
Уходит год… Что ж, подведу итог.
Что он принес? Ударов горечь и потери.
Чем он меня порадовать не смог?
Уходят прочь из жизни дни, недели.
Я знаю, мы пред Богом все грешны,
Но я раскаялась, прошу лишь снисхожденья,
Хочу я лишь семью свою спасти,
Пытаясь получить освобожденье.
Я никому здесь не желаю зла,
По Заповедям Божьим жить стараюсь,
Но в ваших душах нет ко мне добра,
Я в них лишь на жестокость натыкаюсь.
Я каждый день стучусь в глухую дверь,
К слепым пытаясь тщетно достучаться.
Здесь Бога нет, здесь правит только Зверь,
Который заставляет меня сдаться.
Здесь все не так, и все против меня,
Здесь каждый день – сплошное испытанье,
Здесь дни летят, как стаи воронья,
Здесь выживание, как наказанье.
Но я молюсь, хоть бесятся они.
Я верю, что здесь каждому воздастся,
И отольются слезы им мои,
А справедливость уничтожить не удастся.
Тому, кто Богом возомнил себя,
Кто мнит себя вершителями судеб,
Не избежать Господнего огня,
Он праведным Судом наказан будет.
(2014 год)
Следующее мое стихотворение послужило названием для сборника с одноименным названием. У него печальная судьба, ведь я начала его писать еще в заключении. В нем вся тяжелая правда жизни женщин в колонии общего режима, расположенной в республике Мордовия. Когда мой сборник попал в руки инспекторов колонии, на меня было наложено взыскание, а сборник был уничтожен. Слава Богу, у меня сохранились черновики, которые я смогла передать на волю.
Мордовский Рубикон
Так хочется мне солнцу улыбнуться!
Гоню печаль свою из сердца – вон.
Уйти отсюда навсегда, не оглянуться,
И перейти Мордовский Рубикон.
Здесь правды нет, а слово офицера
Не стоит здесь, по сути, ничего.
Не значит ничего здесь даже вера,
Ни в Бога, и ни в черта, ни в кого.
Здесь справедливость – значит просто глупость.
«С Системою не надо воевать»
Здесь поощряется покладистость и тупость.
Здесь любят тех, кто меньше хочет знать.
Знать то, что здесь, порою, происходит,
И почему не действует закон.
Вопросы только к рапортам приводят.
Раздавит всех Мордовский Рубикон.
Моральный кодекс, словно преступленье,
Колония должна искоренить.
Заставить верить, что освобожденье
Здесь далеко не всем, и может быть…
Лишь потеряв надежду на спасенье,
Ты можешь здесь «исправленным» прослыть.
Покорно будешь ждать освобожденья
И ничего не будешь уж просить.
(2015 год)
Цензорам
Уходит время темною тропою,
Мне ничего не хочет дать в ответ,
Все новости проходят стороною,
Бросая на ходу: «Вам писем нет»
Ну как же так? Мне пишут, точно знаю.
Быть может, затерялось на столе?
На цензора смотрю и понимаю,
Что все мои вопросы в стороне.
Ей дела нет до моего желанья,
До тех проблем, что мучают меня.
Я зря ищу взаимопониманья,
Надежду на сочувствие храня.
Не за сочувствие зарплату ей заплатят
И не за понимание проблем.
«Зачем на вас здесь столько денег тратят?
И письма, и посылки шлют вам всем?
Чего вам не сидится здесь спокойно?
Вас кормят, одевают, стерегут…»
Но наша цель – все пережить достойно
И знать, что дома любят нас и ждут.
Для нас здесь письма, словно воздух с воли
И капелька души родных людей.
Для нас не будет тяжелее доли
Без связи долго быть с семьей своей.
Не получать поддержки и участья
От всех родных и просто, от друзей.
Так не лишайте нас простого счастья
И выдайте нам письма поскорей.
Чтоб мы спокойно вынесли то бремя,
Которое нам суд определил,
И чтобы пережить нам это время
Помогут письма и дадут нам сил.
А вам, за состраданье и участье,
Всевышний даст здоровья и добра.
Тому, кто дарит хоть частичку счастья,
День завтра будет лучше, чем вчера.
(2015 год)
Режим
Подъем, зарядка на плацу и каша,
Промзона, хозработы и отбой…
И так проходит жизнь на зоне наша.
Считаем «бани», скоро ли домой.
Баул, зеленка, шмоны и проверки…
И каждый день, и каждый час расписан тут.
И молодые, и пенсионерки
Здесь по режиму строгому живут.
Вообще-то, здесь режим зовется «общим».
Что это значит, трудно разобрать.
Здесь тяжело. Морально – даже очень.
Но мне придется как-то привыкать.
«Здесь не курорт,» – мне скажут, – «Ты на зоне.
Трудом вину должна ты искупить»
Смотрю я сквозь решетки, как в загоне,
И думаю: «Здесь разве можно жить?»
Нельзя читать, ходить после отбоя,
Нельзя ходить по зоне одному.
Нельзя режим нам нарушать и строя…
Запретов много… все не по-уму.
Здесь логики нельзя искать в запретах.
Неважно, что впервые осужден.
Здесь даже мяса нет давно в котлетах,
А вынос из столовой запрещен.
Нет утюгов, воды горячей в кранах,
Четыре крана на 100 человек.
Как женщинам в других сидится странах?
В наш просвещенный 21 век!
(2015 год)
Миркиной Ольге Ивановне
Смотрю на женщину я, офицера,
Которая моложе и сильней.
От взгляда чувство у меня, как от прицела,
Ей хочется ударить побольней.
Она гордится очень своей властью,
На заключенных смотрит свысока,
Она является Системы частью,
Той, что ломает души у ЗК.
