Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев
Первая встреча с Бернадотом
После представления королю Чернышев немедленно отправился к наследному принцу. Лишь только Бернадот увидел входящего Чернышева, как поспешил подойдти к нему, поцеловал его несколько раз и осыпал приветствиями.
При этом присутствовал чрезвычайный посол России в Стокгольме генерал Петр Корнилович Сухтелен.
Позднее Чернышев доносил Александру I:
«В присутствии Сухтелена и Энгстрёма я только сказал принцу, что Ваше Величество поручили мне выразить ему ваши чувства уважения к его заслугам и качествам. Его Высочество принял это заявление с живой радостью и отвечал мне, что после этого он считает себя совершенно счастливым, и все свои желания исполненными. Когда Сухтелен сообщил ему о Вашем к нему расположении, то он до такой степени был проникнут признательностью, что позволил себе выразить ее Вам в письме. Затем он сказал, что просит меня довести до Вашего сведения, что после всего того, что он слышал о Вашем характере, его единственное желание заключается в том, чтобы иметь счастье сойтись с Вами душой и доказать, что он не недостоин этого».
Отметим, что, говоря таким образом, Бернадот несколько отдалился от присутствовавших. Этим движением воспользовался Чернышев, чтобы неслышно для других сказать ему:
— Государь, мой повелитель, узнал, что прежде Ваше Королевское Высочество удостаивали меня благосклонности и доверия, и именно поэтому поручил мне ехать через Стокгольм, чтобы передать истинные его чувства к Вам и тем предупредить возможность всякого недоразумения, которое может быть вредно для обоих государств. Позвольте мне просить Вас до моего отъезда назначить мне особое свидание.
Назначив ему явиться в определенный час, Бернадот сказал, что надеется повидаться с Чернышевым и не один еще раз.
— Мне необходимо знать о расположении императора, чтобы согласовать с ними мой образ действий. При настоящем положении дел я понимаю, что Россия — это единственная держава, от благорасположения и покровительства которой зависит не только благосостояние Швеции, но и само ее существование. О нем-то я прошу императора и поручаю вам передать ему мою просьбу. Что касается до меня, то я даю решительное обещание, что шведское правительство готово все сделать, чтобы заслужить благорасположение России, и будет избегать всего, что могло бы навлечь самое малейшее против нее неудовольствие. Конечно, потеря Финляндии составляет еще свежую рану, но, смотря на вещи беспристрастно, я сам понимаю, что эта провинция была слишком удалена от Швеции, и она не могла долго удерживать ее за собою. В настоящее время Швеции нужен мир, она должна довольствоваться тем, что имеет и стараться отклонить те опасности, которыми угрожает настоящее положение дел в Европе. Россия, если захочет, то может обратить свое оружие против Востока, Юга и Запада и быть вполне уверенной, что Швеция не изменит своей политики и желанию оставаться с нею в мире, потому что она очень хорошо знает, что может обойтись без всех других государств, кроме России, от которой зависит ее спокойствие и мир.
Затем Бернадот изъявил Чернышеву свое сожаление по поводу того, что не имеет чести быть лично знаком с императором Александром, и выразил мысль, что ему было бы весьма приятно, если бы тот дозволил ему приехать в Санкт-Петербург нынешним летом, чтобы лично выразить чувства своего уважения.
Говоря таким образом, Бернадот приблизился к тем, кто находились в зале, и ловко перевел разговор на предметы, не имевшие особенного значения.
Уже на этой первой беседе Бернадот делает «тонкий намек на толстые обстоятельства» и недвусмысленно дает понять Чернышеву о своей кандидатуре на шведский трон и о том, что Россия могла бы на него рассчитывать.
Борис ГРИГОРЬЕВ
«Бернадот»
Вторая встреча с Бернадотом
Через день, 4 декабря, в назначенное Бернадотом время Чернышев вновь явился к нему после представления королеве Гедвиге, которая приняла его так же милостиво, как и король.
Около двух часов будущий король Швеции по титулу, но реально уже правивший в ней под иным именем, вел с Чернышевым разговор, весьма важный в политическом отношении. Осыпав Александра Ивановича любезностями, относившимися лично к нему, при начале встречи Бернадот заявил, что будет говорить с ним так же откровенно «как бы говорил с самим собой».
Действительно, в этом разговоре он выразил тот же взгляд, что и при первой встрече, но с такой ясностью и решительностью, что должно было быть устранено любое сомнение о его
