Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев

Крестьяне стали бросать свои деревни: приходили во владения монастырей, шли к боярам и дворянам, находившимся в силе, бежали на юг и в Поволжье. Умножились разбои. В Москве произошло несколько бунтов – люди возмущались «оскудением жизни». Бунты подавили, активных участников сопротивления казнили. Но тут же последовали беспорядки в Новгороде, Владимире и Рязани.

Ричард Ченслер так определял положение дел России: «По моему мнению, нет другого народа под солнцем, который вёл бы такую суровую жизнь».

Тяжёлая борьба за существование подталкивала людей, потерявших надежду на лучшее, к пьянству.

«Что касается пьянства и разврата*, то нет в мире подобного. Ни в одной стране не бывает такого пьянства», – утверждал Ченслер. Ему вторил товарищ по путешествию в Россию Адамс Климент: «Когда я был там, я слышал о мужчинах и женщинах, которые пропивали в царском кабаке своих детей и всё своё добро. Когда кто-нибудь заложит самого себя и не в состоянии бывает заплатить, то кабатчик выводит его на проезжую дорогу и бьёт по ногам. Если прохожие, узнав в чём дело, почему-либо пожалеют такого человека, то они платят за него деньги, и тогда его отпускают».

Первый кабак появился в Москве в год созыва первого Земского собора. К концу 1550-х годов эта зараза распространилась по всей центральной России. «В каждом значительном городе, – свидетельствует А. Климент, – есть распивочная таверна, называемая корчмой, которую царь отдаёт на откуп, а иногда жалует на год или два какому-нибудь князю или дворянину в награду за его заслуги. Тогда последний на весь этот срок становится господином всего города, грабя и расхищая и делая всё, что ему угодно».

За взятки наместники и волостели закрывали глаза на подпольные корчмы, действовавшие там, где не было царских. Законы, выработанные первым Земским собором, не работали. Кому жаловаться? До неба высоко, до царя далеко.

Бояре не стеснялись и грабили простых людей. В холопы часто обращали не за долги, а по своему хотению, увеличивая тем самым свои владения и население в них. «Смиренный и благочестивый» Адашев, когда-то простаивавший на молитвах сутками и ухаживавший за больными нищими, превратился в могущественного сатрапа. Он сажал людей в тюрьмы,

В отношении разврата мемуарист явно ошибался. Вот свидетельство его современника: «Прелюбодеяние, насилие и публичное распутство весьма редки, противоестественные пороки совершенно неизвестны, а о клятвопреступлении и богохульстве не слышно». давал назначения и снимал с должностей, налагал на вельмож опалы и даже выдавал жалованные грамоты. Нагло вписал своё имя в «Государев родословец» (1555), на что не имел ни малейшего права, но высшая аристократия страны проглотила и эту пилюлю.

Сильвестр, напарник Адашева, по сообщениям современников, правил «аки царь», разве что не сидел на троне и не держал в руках государственных регалий. Не забывал, конечно, о своих материальных интересах – сына поставил во главе Таможенной избы.

Редко собиралась Боярская дума, Избранная рада узурпировала и её власть. Законы, принятые первым Земским собором, не действовали. Словом, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» в лице скрытой оппозиции молодому и неопытному государю, о начале самостоятельного правления которого Р. Ченслер писал: «Русские люди находятся в великом страхе».

Трон в храме

Знать (а тем более великие князья и цари) не смешивались в церквях с простыми смертными. Обычным её местонахождением были хоры, но в главном храме Руси их нет. Чтобы выделить место государя в нём, в 1551 году московские мастера соорудили «Мономахов трон».

Он изготовлен из дерева (липы). В нижней части имеет форму куба, в верхней – шатра. Боковые стенки трона украшают рельефные композиции, повествующие о походах киевского князя Владимира Мономаха и полученных им от византийского императора царских регалиях – шапке и бармах (оплечьях). На рельефах изображены сцены сборов в поход, битв и приёма послов. Резчик тонко использовал физические свойства дерева как материала, требующего большой простоты и лаконичности форм.

Царское место поставлено на фигуры четырёх фантастических зверей, вырезанных из одного куска дерева. Шатровый верх с прорезными кокошниками и орнаментированными фронтонами у основания завершается двуглавым орлом на шпиле. По подзору карниза шатра и на дверцах вырезан вязью текст, иллюстрированный в клеймах. Все выпуклые части рельефа покрывала золотая краска, а фон – синяя и красная.

На царское место возводились все русские государи, правившие после Ивана Грозного. Здесь находились они во время церемониальных служб. В 1724 году при подготовке к коронации Екатерины I трон хотели убрать. Петр I пресёк это намерение:

– Я сие место почитаю драгоценнее золотого за его древность, да и потому, что все державные предки Российского государства на нём стояли.

И до сего дня «Мономахов трон» возвышается у южного входа в собор, на самом почётном месте храма.

* * *

Трон в храме – это, конечно, нонсенс. Чтобы не вызывать нежелательных пересудов, его сооружали как моленное место для государя. Образцом для его создания стал трон Константинополя. В Соборе Святой Софии на него всходили византийские императоры. Правда, было и существенное отличие между ними – византийский трон был двухместным. На его левой части восседал басилевс, правая была пустая – на ней незримо присутствовал Иисус Христос.

Устройство моленного места византийских императоров полностью соответствовало словам «Откровения» апостола Иоанна Богослова: «Побеждающему дам сесть со мною на престоле Моём, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его». Молодой русский царь в своих амбициях не дерзнул «разделить» трон с Христом, но практически считал себя наместником Бога на земле: «А жаловать если своих холопей вольны, а и казнить их вольны же есмя. Царское управление [требует] страха, запрещения и обуздания, конечного запрещения».

* * *

1550 год. Утверждены новые придворные чины – сокольничего и ловчего. К этому же времени относится создание Сокольнического приказа.

Легенда о Трифоне

Недалеко от Рижского вокзала находится Трифоновская улица. Названа она по церкви мученика Трифона в Напрудном (дом 38). Старое название этой местности – Напрудская слобода – происходит от села Напрудского. А раз было село, значит, была и церковь (этим и отличается село от деревни). Вот что рассказывает легенда о её основании.

Охотился как-то царь Иван Грозный неподалёку от этих мест. Славно шла охота, натешился государь, да… Впрочем, предоставим слово А. К. Толстому, описавшему случившееся в романе «Князь Серебряный»: «Всех славнее и удивительнее выказал себя царский кречет по