Юрий Дружников - Пушкин. Изнанка роковой интриги
Возникает роман № 120 с сестрой жены – Александриной, с которой поэт сошелся, когда жена была в очередной раз на сносях. Вересаев пишет: «Можно считать установленным, что в последние годы Пушкин находился с Александриной в тайной связи»[144]. «Александр представил меня своим женам, – писала Ольга, сестра Пушкина, – теперь у него их целых три»[145]. Согласно легенде, потерянный Александриной крестик камердинер нашел в кровати Пушкина, когда стелил постель. Но факт, что у поэта была духовная близость с сестрой жены больше, чем с женой. Умирая, Пушкин отдал Вере Вяземской цепочку с нательным крестом, прося передать ее Александрине, и та вспыхнула, цепочку получив. Все это стало отвергаться целомудренной советской пушкинистикой, что мало способствовало полнокровному изучению жизни поэта.
В мае 1836 года Пушкин пишет жене из Москвы, что хочет там остаться месяцев на шесть, понимая, что она к нему ехать не захочет. Поразительно, что письмо от 18 мая начинается так: «Жена, мой ангел, хоть и спасибо за твое милое письмо, а все-таки я с тобою побранюсь: зачем тебе было писать? Это мое последнее письмо, более не получишь».
Конечно, имеется в виду, что письмо последнее в связи с отъездом из Москвы. А все ж оторопь берет от совпадения с тем, что вышло в действительности: хотя Пушкин жил еще восемь месяцев, это и впрямь его последнее письмо к жене. Надвигался второй кризис, за которым последовала дуэль.
Взаимное несчастье
Соболевский за границей удивлен, что Пушкин стал писать «бесцветно и приторно. Да что с ним, с нашим Пушкиным, сделалось? Отчего он так ослабел? От жены ли или от какого-нибудь другого, все исключающего, все вытесняющего большого труда?»[146].
Карл Брюллов, с которым Пушкин очень сдружился в конце жизни, увидел «картину натянутого семейного счастья». Брюллов не утерпел и спросил: «На кой черт ты женился?». Пушкин ответил: «Я хотел ехать за границу – меня не пустили, я попал в такое положение, что не знал, что делать, – и женился». Об этом рассказе Брюллова вспоминает его ученик М.И. Железнов[147]. Отметим здесь противоречие в объяснениях поэта: ведь раньше он говорил, что хотел ехать за границу, так как не получил согласия на брак.
Русский философ, живущий на Западе, видит мадам Пушкину так: «…Ажурная красавица с осиной талией, легкая и воздушная только во флирте и танце, но каменно-тяжелая как жизненная спутница»[148]. «Он любил жену, – считала подруга юности Натальи Гончаровой княгиня Долгорукова, – и находил в ней свое счастье; но все-таки она была не по нем», и Пушкин «был несчастный человек»[149].
Наталья Николаевна не терпела ближайшего друга мужа – Соболевского и не скрывала этого, как делала бы умная жена. Карамзина замечает: «Больно сказать, но это правда: великому и доброму Пушкину следовало иметь жену, способную лучше понять его и более подходящую к его уровню»[150].
Александра Смирнова жалела, что Натали так необразованна. Пушкин просит жену привезти ему из его библиотеки эссе Монтеня и объясняет: «4 синих книги на длинных моих полках. Отыщи». То, что она не знала расположения книг на его полках или не читала Монтеня, вовсе не так уж важно. Печальнее то, что ее поступки без него и даже с ним были подчас наперекор ему: общалась с теми, с кем не надо, принимала того, кого он не хотел видеть у себя в доме, выводя мужа из себя, и пр.
Интересы мужа так и не стали ее интересами. Воспоминания донесли до нас ее восклицание: «Господи, до чего ты мне надоел со своими стихами, Пушкин!» Боратынский спросил, может ли он прочесть новые стихи Пушкину, не оторвет ли ее от дел. «Читайте, пожалуйста! – сказала она. – Я не слушаю».
Зато Пушкин состоял при ее интересах. Вереницей текли портнихи, модные магазины, званые обеды, увеселительные прогулки, празднества, балы, с которых она (или они вместе) возвращались в четыре-пять утра. Домом и детьми заниматься было некогда. В первом браке она родила четверых детей. В молодости, то есть при Пушкине, она была так вовлечена в светскую жизнь, что физически не могла быть заботливой матерью и хорошей хозяйкой.
Она вынуждена была перепоручать заботы о муже и детях прислуге, кормилицам, сестрам. На сей счет количество свидетельских показаний значительно. Как все светские дамы, она вставала поздно. Обед подавали в восемь вечера, после чего следовал долгий ритуал одевания, наведения марафета и очередной выезд.
Жена, по правилам тогдашнего этикета, не должна была появляться на балах одна. Плетнев пишет Жуковскому: «Вы теперь вправе презирать таких лентяев, как Пушкин, который ничего не делает, как только утром перебирает в гадком сундуке своем старые к себе письма, а вечером возит жену свою по балам, не столько для ее потехи, сколько для собственной»[151]. Конец цитаты не убеждает, что это было так.
По другим воспоминаниям, поэт стоял у стены или сидел в уголке, вяло глядя на веселящихся, изредка разговаривал, ел мороженое, дремал. Дома он был одинок и неухожен, ходил на прогулку один, часто обедал не дома, хотя обед готовился всегда. Даже летом Наталья Николаевна противилась поездке в Болдино, Михайловское или в Полотняный Завод, – только на дачу под Петербург, где был бомонд.
Светская жизнь требовала денег на элегантные наряды, выезд, хорошую квартиру, многочисленную прислугу, дачу в модном месте. «Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга вольной холостой жизни, необходимой для писания. Кружусь в свете, жена моя в большой моде, – все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения…».
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
К.А. Полевой. Из записок. Пушкин в восп. совр. СПб., 1998, т.2, с.59.
2
Л.С. Пушкин. Биографическое известие об А.С.Пушкине до 1826 года. Пушкин в восп. совр. М., 1998, т. I, с. 51.
3
Л.Н.Майков. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., 1899, с.9.
4
Н.П. Барсуков. Жизнь и труды М.П.Погодина. СПб., 1888–1901, кн.8, с.44.
5
В.В. Вересаев. Спутники Пушкина. М., 1993, с.27.
6
Пушкин и его современники. СПб., т. 8, с. 49.
7
ИРЛИ, ф. 244, oп. 17, № 35.
8
Друзья Пушкина. М., 1984, т.1, с.102.
9
Впервые опубликовано: Нива, № 25, 1914, с.494.
10
И.Э. Грабарь. Внешний облик Пушкина. Пушкин. Материалы юбилейных торжеств. М. – Л., Изд. АН СССР, 1951, с. 151.
11
Летопись жизни и творчества Пушкина. Сост. Н.А. Тархова. М., 1999, т.3, с.468.
12
И.А. Новиков. Пушкин в изгнании. М., 1985, с.715.
13
Летописи гос. лит. музея. Пушкин. М., 1936, кн.1, с.195–196.
14
Рукою Пушкина. М. – Л., 1935, с.755.
15
Ю.И. Айхенвальд. Дон Кихот на русской почве. Chalidze Publications, NY, 1982, т.1, с.42.
16
Рукою Пушкина. М. – Л., 1935, с.755.
17
М.А. Цявловский. Летопись жизни и творчества Пушкина. Л., 1991, с.682.
18
В.Д. Смиреченский. Дворовые и соседи А.С. Пушкина в Михайловском. Из Псковской старины. Псков, 1916, т.1.
19
Письма С.Л. и Н.О. Пушкиных к их дочери О.С. Павлищевой. СПб., 1993, с.74.
20
П. Парфенов. Рассказы о Пушкине. Пушкин в восп. совр. М., 1998, т.1, с.435.
21
Письма О.С. Павлищевой к мужу и отцу. СПб., 1994, cc.222, 229.
22
Л.А.Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988, с.221.
23
Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Энциклопедический словарь. СПб., 1891, т.5. Приложения, с. VIII.
24
Б.Л. Модзалевский. Пушкин. Л., 1929, с.108.
25
Otto Rank. Die Don Juan Gestalt. Im.VIII, 1922; Sigmund Freud. Contribution to the Psychology of Love. 1922, C.P.IV.
26
См. например, Otto Fenichel. The Psychoanalytic Theory of Neurosis. London, 1945, pp.242–245.
27
Пушкин в восп. совр. М., 1974, с.165.
28
Пушкин. Письма. М. – Л., 1935, т.3, с.571.
29
См.: Пушкин. Письма. Под ред. Б.Л. Модзалевского. Academia, 1935, т.3, с.674; Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988, с.524; John Bayley. Pushkin: A Comparative Commentary. 1971, pp.50–51; Яковлева – много источников.
