Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. - Сергей Владимирович Волков
Но одни силы ушли (турки), другие пришли. В этот самый момент, когда я собрался пробраться в залитую кровью Кабарду, я был приглашен в Баку главным английским командованием для переговоров. Английское командование, признав впредь до Всемирной конференции существование Горской республики и правительства, предложило мне организовать новое коалиционное правительство, которое действовало бы в единении с союзниками. (Является вопрос, почему английское командование пригласило для переговоров Коцева, который не был главой Горского правительства, а только заместителем председателя правительства. Не сыграл ли здесь на их решение сам факт прибытия председателя правительства – Чермоева с турками).
Согласившись в принципе, я отказался сделать это без народного доверия горских племен. С 18-го по 22 декабря происходил в Шуре съезд представителей Дагестана, Чечни и Осетии и нескольких кабардинцев (случайных). Это совещание вручило мне всю полноту власти как от горского, так и от казаче-русского населения. После этого английское командование назначило при моем правительстве военную миссию во главе с полковником Роулесоном, который уже приехал в Темир-Хан-Шуру».
Продолжаю цитировать слова генерала Деникина из его книги:
«Этими фактами определяется генезис новой власти всего Северного Кавказа, идущей, следовательно, к генералу Томсону от собрания случайных людей, проживавших вблизи Дагестана, так как в начале декабря вся Кабарда, Осетия, Ингушетия и половина Чечни находились во власти советов и фактически были отрезаны от Дагестана. Распространение этой власти на Тереке обусловливалось договором, заключенным Горским правительством с беженцами с Терека, проживающими в Петровске и именовавшимися Временным правительством казаков и крестьян Терского края.
В силу договора, область Терского войска должна войти в состав Союза Горских народов, причем командование вооруженными силами вверялось представителю Держав Согласия на все время операций против большевиков. (Договор, заключенный 10 декабря 1918 года и подписанный Чермоевым, Коцевым, Сапроновым и Киреевым. Подобный же договор по военной части был заключен и подписан 14 января 1919 года бывшим диктатором Дагестана и Военным министром полковником князем Тарковским и командующим Терским отрядом генералом Колесниковым).
В письме своем к Горскому правительству Северного Кавказа, посланном 27 ноября 1918 года и подтверждавшим данное горцам обещание признания «де факто», генерал Томсон говорил: «Вас больше всего интересует стать самостоятельной республикой – эти вопросы будут разрешены Мирной Конференцией Союзников. До этого времени у вас есть полная возможность проявить вашу способность к самоуправлению.»
В числе предъявленных Томсоном требований между прочим были: удалить турок с территории республики, устранить турецкую и германскую пропаганду и помочь союзникам в установлении связи с армией генерала Деникина.
Возвращаюсь к своим воспоминаниям. Турки приняли условия Тарковского и признали его диктатором Дагестана. Но появилось и Горское правительство, с которым никто не считался, кроме, как сказано выше, англичан. Хотя Горское правительство и считало Тарковского Военным министром, но при них торчал всегда помощник Военного министра, генерал Халилов, родом из Кази-Кумуха, служивший до этого по администрации и неизвестно когда ставший генералом. Бездарный, надутый, он считался туркофилом, но если бы не революция, то предстал бы перед военным судом за жестокое обращение с турецкими военнопленными на острове Нарген, около Баку, где был комендантом лагеря. Брат же его, ротмистр Дагестанского полка, геройски погиб в бою под Петровском.
Турки мало пробыли в Дагестане, чтобы оставить после себя след. Как уже я писал, теплого приема население им не оказало, не было ни встреч, ни каких-либо празднеств. Все шло по-старому, никакого улучшения, и все чего-то ждали. Министры совещались, чувствуя, что положение турок неустойчивое. Турки сами не доверяли горцам и неоднократно, когда они еще не занимали Петровска и Шуры, а были в горах, нередко препятствовали князю Тарковскому набирать всадников-добровольцев, думая, что это для отряда Бичерахова. Например, аул Чиркей по разверстке должен был дать 30 вооруженных всадников. Общество аула согласилось на это, но появившийся турецкий офицер запретил давать людей и оружие Тарковскому без согласия Измаила-Хакки Паши. Вообще же турки вели в горах пропаганду не возвращать Дагестан под «гнет» России.
Князь Тарковский неоднократно писал Измаилу-Хакки Паше об этом, а также и о некотором покровительстве турок в отношении скрывавшихся в горах местных большевиков. Так, например, Магомет-Мирза Хизроев из Хунзаха, который растратил миллионное достояние Дагестана, стоя во главе продовольственного дела всего края.
Вот некоторые штрихи жизни в Шуре при таком калейдоскопе событий. Власть фактически по-прежнему принадлежала князю Тарковскому, и никто не считался с Горским правительством. Будучи назначен после возвращения с гор адъютантом по строевой части, я ведал вопросами формирования дагестанских частей. Но дело велось чисто по-восточному – медленно, благодаря отсутствию возможности вообще отдавать приказы. Все делалось по доброй воле и знакомству, и кумовство играло большую роль. Наивные горцы, думая, что раз у власти стоит свой человек, то он должен исполнять все просьбы их и старались обделать свои личные дела. Уходила масса времени на разговоры о здоровье родственников и т. д. Кабинет диктатора осаждается толпой горцев-тавлинцев, прибывших издалека, специально чтобы засвидетельствовать князю свое почтение и, кстати, похлопотать о кое-чем. Несмотря на категорический приказ никого не пропускать, толпа лезет, и с трудом убеждаешь, что всякие подписи и печати делает не сам Тарковский, а его адъютант. Помню одного сумасшедшего муллу, спускавшегося ежемесячно с гор с кипой каких-то старых бумаг о какой-то с кем-то тяжбе и просил поставить самую большую и верную печать, которой ему как раз и недостает. Берется самая большая печать какой-то красноармейской роты из Астраханского отряда и ставится на свободное место ненужной бумаги. Успокоенный горец уезжает обратно к себе, но возвращается через месяц за новой печатью. Перемену власти в краю он не замечает. Иногда тавлинец силой лезет в кабинет диктатора, говоря, что князь его ждет, будет рад ему и что он «свой человек» и помнит князя еще ребенком.
Однажды обратился к Тарковскому с оригинальной просьбой сам командующий Турецкими войсками Юсуф-Изетдин Паша, проживавший в Шуре, о запрещении русским звонить в церковные колокола, так как звон мешает ему спать. Князь Тарковский любезно ответил Паше, что не может и не желает запретить русским молиться так, как они привыкли и как требует их религия.
Все-таки стали формировать три пеших батальона под названием «Шамилевских», один Конный Кумыкский дивизион, намечен новый Чеченский полк (2-й), артиллерийский дивизион и пулеметная команда.
Не успело еще Горское правительство проявить
