Белфорт Джордан - Волк с Уолл-стрит

– Простите, это не Крайдер-Лейн?

Я нажал на тормоз. Крайдер-Лейн? О чем он? В Олд-Бруквилле нет никакой Крайдер-Лейн… да и в Локуст-Вэлли тоже нет…. Я взглянул на Чэнни и внезапно почувствовал прилив паники, в тот же миг пожалев, что со мной больше нет ни одного из Рокко. Было что-то странное и тревожное в этой встрече.

Я покачал головой:

– Нет, это Пин-Оук-Лейн. Я не знаю, где тут Крайдер…

В этот самый момент я увидел, что в машине сидят еще трое, и сердце моментально заколотилось как бешеное… Черт… они собираются похитить Чэнни!..Я успокаивающе дотронулся до девочки, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Держись крепче, солнышко!

Но не успел я вдавить в пол педаль газа, как задняя дверь олдсмобиля распахнулась и из машины вылезла незнакомая мне женщина. Она улыбнулась, махнула мне рукой и сказала:

– Все хорошо, Джордан. Не бойтесь. Пожалуйста, не уезжайте, – и снова улыбнулась.

Я снова поставил ногу на тормоз.

– Кто вы такие? Что вам нужно?

– ФБР, – коротко ответила она, вытащила что-то вроде записной книжки в черной кожаной обложке, открыла ее и показала мне.

Я вгляделся… прямо в лицо мне смотрели три уродливые буквы: ФБР. Они были крупные, ярко-синие, а над и под ними было помельче написано еще что-то официальное. Через мгновение и человек с узким черепом показал мне в окно собственное удостоверение.

Я изобразил улыбку и постарался вложить в голос максимум сарказма:

– Полагаю, вы не пару кусков сахара одолжить приехали, не так ли?

Оба отрицательно покачали головами. Тем временем из седана вышли еще двое агентов и тоже показали удостоверения. Женщина грустно улыбнулась:

– Думаю, вам лучше отвести дочку обратно в дом. Нам нужно с вами поговорить.

– Без проблем. И, кстати, спасибо.

Женщина кивнула, принимая мою благодарность за то, что им хватило такта не заламывать мне руки на глазах у моей дочери.

– А где же агент Коулмэн? – спросил я. – Страсть как хочу наконец с ним познакомиться.

Она снова улыбнулась.

– Я уверена, что это взаимно. Он скоро подъедет.

Я покорно кивнул. Пришло время расстроить Чэндлер: «Ох уж эти детки!» мы сегодня не посмотрим. На самом деле, у меня мелькало подозрение, что произойдут и еще некоторые изменения, которые ей тоже не особенно понравятся, – например, временно будет отсутствовать папа.

– Мы не сможем поехать в «Блокбастер», милая. Мне очень нужно поговорить с этими дядями и тетей.

Она открыла рот… и как заголосит:

– Нет! Ты мне обещал! Ты соврал! Я хочу в «Блокбастер»! Ты обещал!

И она все кричала, пока я ехал обратно к дому, пока я вел ее на кухню, чтобы вверить попечению Гвинн.

– Гвинн, позвони Надин на мобильник и скажи, что здесь ФБР. Меня сейчас арестуют.

Гвинн испуганно закивала и поспешно повела Чэндлер наверх. Как только они исчезли, явилась эта тетка из ФБР.

– Вы арестованы по обвинению в мошенничестве с ценными бумагами, отмывании денег и…

Бла-бла-бла,думал я, пока она надевала на меня наручники и перечисляла мои преступления против человечности, против Господа Бога и всего мироздания. Но ее слова пролетали у меня мимо ушей, словно ветер. Они не имели для меня никакого смысла – или, по крайней мере, не стоили того, чтобы в них вслушиваться. В конце концов, я знал, что я натворил, и знал, что заслужил все, что со мной будет дальше. У нас с моим адвокатом еще будет полно времени, чтобы внимательно изучить ордер на арест.

Совсем скоро дом наводнило не меньше двух десятков агентов в полном обмундировании – с пистолетами, бронежилетами, боеприпасами и еще кучей всего. Забавно, подумалось мне, что они оделись так, будто собрались на какое-то безумно опасное задание.

Через несколько минут появился, наконец, и специальный агент ФБР Грегори Коулмэн. Я был потрясен. На вид он казался совсем молодым парнем, не старше меня. Коулмэн был примерно моего роста, и у него были короткие каштановые волосы, очень темные глаза, правильные черты лица и совершенно обычное телосложение.

Увидев меня, он улыбнулся, а потом протянул правую руку, и мы обменялись рукопожатием, пусть и немного неловким за счет такой мелочи, как наручники у меня на запястьях.

– Должен сказать, вы очень хитрый противник, – сказал полицейский с ноткой уважения в голосе. – Я, наверное, в сотню дверей постучал, но никто не хотел вас сдавать. – И он покачал головой, по-прежнему в восхищении от того, как верны мне были все мои стрэттонцы, а потом добавил: – Я подумал, что вам приятно будет об этом узнать.

Я пожал плечами.

– Кому же хочется лишиться кормушки, не так ли?

Он опустил уголки губ и кивнул.

– Именно так.

Тут в комнату ворвалась Герцогиня. На глазах у нее были слезы, но выглядела она по-прежнему великолепно. Даже пока меня арестовывали, я не удержался от того, чтобы не взглянуть на ее ноги, – тем более что не знал, скоро ли мне удастся увидеть их снова.

Когда меня уводили в наручниках, герцогиня легонько поцеловала меня в щеку и попросила не волноваться. Я кивнул и сказал, что люблю ее и всегда буду любить. А потом меня просто увезли из дома – и я не имел ни малейшего понятия, куда, но решил, что для начала посижу, наверное, где-нибудь на Манхэттене, а назавтра, вероятно, предстану перед федеральным судьей.

Оглядываясь назад, я припоминаю, что даже чувствовал облегчение: теперь хаос и безумие позади. Я отсижу свое, а потом выйду из тюрьмы – трезвый и все еще молодой человек, отец двоих детей и муж прекрасной женщины, которая никогда не бросала меня в трудную минуту.

Все будет хорошо.

Эпилог

Предатели

В самом деле, как было бы здорово, если бы я отсидел небольшой срок и вышел из тюрьмы прямо в теплые, любящие объятия Герцогини! И если бы мы после этого жили с ней долго и счастливо. Но нет, в отличие от сказок, у моей истории нет счастливого конца.

Судья отпустил меня под залог в десять миллионов долларов, и прямо на ступенях суда Герцогиня произнесла страшное слово на букву «р».

– Я больше не люблю тебя, – сказала она ледяным тоном. – Наш брак был ошибкой. – Потом развернулась на каблуках, достала мобильный и прямо при мне позвонила своему адвокату, чтоб тот готовил развод.

Я пытался ее урезонить, но, конечно, это было бесполезно. Несколько искусственно всхлипывая, она произнесла:

– Любовь похожа на статую – даже если откалывать по совсем крошечному кусочку, в конце концов ничего не останется.