Деррида - Бенуа Петерс
В конце октября 1997 года Оливье Корпе, директор IMEC, после конференции в Обществе литераторов, на которой Деррида с ним сдружился, предлагает ему партнерство. Конечно, речь не идет о том, чтобы вернуть из Библиотеки Лангсона в Ирвайне то, что уже там хранится. Но новые материалы можно было бы передать в IMEC. Исследователям принесла бы большую пользу доступность многих архивов. С точки зрения Деррида, преимущество IMEC еще и в том, что это один из «контр-институтов», которые он любит.
Корпе и Деррида встречаются в Рис-Оранжис в конце 1997 года и приступают к детальному обсуждению разных вопросов сотрудничества. Через несколько месяцев Оливье Корпе пишет ему, что вполне готов отправиться в Ирвайн, чтобы встретиться с руководителями архивов. «При личном обсуждении можно „решить“ многие вещи, a IMEC, как вам известно, очень настроен в данном случае на диалог, поскольку стремится установить отношения надежного и плодотворного сотрудничества»[1339]. Эта поездка состоится следующей весной, а партнерские отношения обретут конкретную форму в июне 1999 года.
Деррида хочет, чтобы оригиналы полученных им писем, связанных с Францией, а таких подавляющее число, хранились в IMEC, тогда как письма, связанные с США и международными аспектами его творчества, нашли место в Ирвайне, пополнив собой рукописи и другие документы, которые уже там хранятся. Между двумя организациями предусмотрен обмен документами, что упростит работу исследователям. Все выходит как нельзя лучше.
Договор о передаче на хранение частных архивов подписывается Оливье Корпе и Жаком Деррида 15 января 2002 года. Но когда наступает момент отправки корреспонденции, выполнить этот договор оказывается нелегко. Альбер Диши вспоминает: «Он открывал какую-нибудь папку, вытаскивал письмо, говорил мне пару слов о его контексте. Он давно уже мечтал перечитать все свои письма, но понимал, что у него это не получится… Когда загрузили первые коробки с самыми старыми письмами, он все ходил вокруг машины. Потом взял меня за руку: „Понимаете ли вы, что увозите всю мою жизнь… А вдруг какая-нибудь авария…“ Я видел в зеркало заднего вида, как он все так же с тревогой следил за отъезжающим автомобилем. Он был очень мрачен. Его 70-летие сказалось на нем очень сильно»[1340].
С возрастом, когда мысль о смерти стала преследовать Деррида все больше, он, похоже, захотел сблизиться с некоторыми из своих старых противников. В октябре 1999 года в Нью-Йорке он встречается с Юргеном Хабермасом у их общего друга Джованни Боррадори. На этой неожиданной встрече Хабермас, «любезно улыбаясь», предлагает Деррида поучаствовать в дискуссии, с чем тот сразу же соглашается: «Наверное, пора, не будем ждать, когда станет слишком поздно». Встреча вскоре состоялась в Париже. На дружеском обеде Хабермас делает все, чтобы «сгладить следы предшествующей полемики, с образцовой порядочностью», за что Деррида всегда будет ему признателен[1341].
Деррида и Хабермас враждовали друг с другом на протяжении более и лет: причиной были две «несправедливые и поспешные» главы о Деррида в книге Хабермаса «Философский дискурс о модерне» и резкий ответ Деррида на них в «Мемуарах для Поля де Мана» и Limited Inc. Впоследствии, пусть даже Деррида и Хабермас уже не высказывались, сформировались два противоположных лагеря. Это стало настоящий войной, «которая, несомненно, давала пищу для размышлений… но также… сильно повредила студентам, вынужденным выбирать „лагерь“ и зачастую застревавшим на какой-то стадии своей карьеры»[1342]. Что касается Деррида, конфликт с Хабермасом означал для него определенные последствия: с середины 1980-х годов ему перекрыли доступ к наиболее важным немецким издательствам, от чего пострадало распространение его работ в немецкоязычном мире.
Их сближение сначала проходит на политической сцене. Даже в годы вражды много раз случалось, что они подписывали одни и те же петиции или манифесты. Деррида отметит это в своем прекрасном тексте по случаю 75-летия своего бывшего врага: «Издавна я относился к аргументам по немецким историческим проблемам, не единожды высказывавшимся Хабермасом в самой Германии, не только с симпатией, но и с восхищением и одобрением»[1343].
С 2000 года Хабермас и Деррида организуют общий семинар во Франкфурте по проблемам философии права, этики и политики. Александер Гарсиа Дютман вспоминает о том, что это «примирение» посеяло смуту среди учеников двух философов. «Это сближение мне не понравилось. В философском плане им нечего было сказать друг другу. Но в политическом они действительно были согласны по многим вопросам. Не следует также недооценивать тактические соображения. Деррида порой бывал очень резким, но при случае он мог показать себя ловким переговорщиком. В зависимости от контекста он мог быть или радикалом, или, наоборот, почти соглашателем, как смелым, так и расчетливым»[1344]. Авитал Ронелл подтверждает, что эта история среди близких ему людей стала причиной недовольства: «Всю эту историю больших людей и их учеников, которые собираются вокруг них и откалываются, крутятся вокруг них, еще предстоит написать. Маленькие группы сражаются друг с другом, но тут лидер, как в какой-нибудь мафиозной структуре, предлагает перемирие»[1345].
Одно можно сказать наверняка: налаживание отношений с Хабермасом позволяет Деррида в Германии быстро наверстать упущенное. В немецкой прессе выходит немало хвалебных статей. Запускается много проектов по переводам и переизданиям. Разблокированию ситуации способствовали и другие факторы. Проведя много лет в США, Вернер Хамахер, верный ученик Деррида, в 1998 году возвращается преподавать во Франкфурт. В самом скором времени он пригласит Деррида прочитать лекцию «Безусловный университет». По этому случаю Деррида встречается и с Берндом Штиглером (не путать с Бернаром Стиглером), который несколькими годами ранее посещал его семинар в Париже, а теперь занимает важный пост в большом издательстве Suhrkamp. Вскоре примирение с Германией будет скреплено премией Адорно.
С 3 по 5 сентября 2000 года по инициативе Йозефа Коэна и Рафаэля Загури-Орли в Центре общины Парижа проходит международная конференция «Еврейства. Вопросы для Жака Деррида». Среди участников Хабермас, а также Элен Сиксу, Катрин Малабу, Жан-Люк Нанси, Жиль Аниджар и Джанни Ваттимо.
Деррида всегда занимал двусмысленную и в каком-то смысле отстраненную позицию по отношению к любым формам коммунитаризма. Тем не менее со времен Circonfession (1991) и «Монолингвизма другого» (1996) вопрос еврейства в его творчестве выходит на первый план. Но от этого он не стал для него проще, о чем он говорит уже в самом начале своей лекции:
Я сразу вздрогнул и все еще дрожу при виде названия этого мероприятия… и никогда
