Владимир Познер - Прощание с иллюзиями
Во время работы в Америке я не очень отслеживал, что происходит в России. Начиная с 1993 года я стал вести программы «Мы» и «Человек в маске», которые производились Авторским телевидением Анатолия Малкина и шли в эфире Первого канала (тогда ОРТ). Я прилетал раз в месяц, записывал четыре программы и вновь улетал, что, конечно, не позволяло мне вникнуть в события. А творилось здесь нечто невиданное…
Приватизация. Гигантские богатства — не миллионные, не миллиардные, а триллионные — были приватизированы за копейки. Я многих спрашивал, почему все делалось так поспешно, так непродуманно, — спрашивал Анатолия Борисовича Чубайса и Егора Тимуровича Гайдара, двоих людей, которых я уважаю и к которым испытываю симпатию. Оба ответили примерно так: только этот способ мог гарантировать, что прежняя власть не вернется, надо было действовать решительно и быстро. Возможно. Но верно и то, что в результате появился на свет совершенно особый вид капиталиста — человека, который разбогател, не предприняв для этого ничего. В Америке (и много еще где, но ограничусь одной страной) все те, кого изначально называли «баронами-грабителями», а потом «капитанами индустрии», такие титаны, как Рокфеллер, Дюпонт, МакКормак, Форд, Вандербильдт и прочие — все они свои состояния заработали. Да, проливали при этом чужую кровь, да, совершали преступления, да, воровали, все так, но им не откажешь в одном: они начинали с нуля, им никто ничего не давал за бесценок на так называемых залоговых аукционах. И позвольте заметить, что поведенческая и психологическая пропасть пролегает между тем, кто свое сотояние заработал, и тем, кто его получил.
С Билли Грехемом, известнейшим американским проповедником. Штат Северная Каролина, 1993 г.
Почему образ «нового русского» стал нарицательным в мире — и при этом совершенно не позитивным? Почему эти люди не испытывают чувства стыда, соря деньгами, даже, напротив, считают, что чем публичнее они это делают, тем они «круче»?
«Русский капитализм» выражается, в частности, в появлении множества «рублевок», особняки сказочных размеров и не менее сказочной уродливости возвышаются над избами живущих рядом полунищих людей. Коммунистическая верхушка прятала от народа свои привилегии: закрытые поликлиники и больницы, закрытые санатории и дома отдыха, закрытые магазины, спецпайки, спецраспределители, спецкнижные списки. Эти же не прячут ничего. Вместо «спец» у них «VIP»: трибуны, входы и выходы, места, обслуживание… Все жду не дождусь VIP-сортиров.
Я был бы не прав, если бы не сказал, что есть и «настоящие» капиталисты, те, кто все построил своими руками. Но не они определяют облик страны.
Криминализация и коррупция. Откуда они взялись в девяностых — эти люди в малиновых пиджаках, эти киллеры, эти преступные группировки? Из каких щелей они вылезли? Ведь нам говорили, что по сравнению со всеми прочими странами, особенно с Америкой, в Советском Союзе почти нет преступности. Но ведь не из Америки прилетели в Россию все эти Япончики, Тайванчики, Маккинтоши. В каких глубинных слоях советского общества дожидались они своего часа?
Меня поражают те, кто ностальгирует по советским временам, в частности, доказывая, будто «тогда такого не было». Не было? Полноте!
Вы забыли «узбекское хлопковое дело», во главе которого стоял Первый секретарь ЦК КП Узбекистана? Вы забыли застрелившегося министра внутренних дел СССР Щелокова, «собиравшего» антиквариат и драгоценности? Вы забыли первого заместителя председателя КГБ СССР Цвигуна, которому было вменено следить за любившей бриллианты Галиной Леонидовной и за ее цыганом? Цвигун тоже застрелился, якобы потому, что был сильно болен… Вы забыли повальное воровство, фарцевание, продажу из-под полы, блатных директоров продуктовых и прочих магазинов? Вы забыли дело директора Гастронома № 1? Все было, и в какой-то степени было еще мерзее, чем сегодня, потому что тогда говорилось, что это «исключения», что это «нетипично», что на самом деле этого нет или почти нет. Сегодня хоть признают тяжесть положения… правда, от этого не легче.
Шовинизм, расизм, ксенофобия. И снова вопрос: неужели кто-нибудь полагает, что пышный расцвет ксенофобии в России взялся ниоткуда? Или, того пуще, есть результат распада СССР? Может быть, кто-то считает, что повинны в нем «американский империализм» или «жидомасонский заговор»? Кто объяснит мне, почему выходцы из СССР, эмигрировавшие в США, Германию, Францию и другие страны, отличаются от местных жителей троглодитским высочайшим расизмом?
Широко разрекламированная «дружба народов» СССР была выдумкой, бессовестным обманом. На самом деле «мудрая национальная политика величайшего гения всех времен и народов» лишь усугубила традиционную для Российский империи нетерпимость к людям иной национальности. Почему уже при Иване Грозном иностранцев селили отдельно и следили за тем, чтобы с ними не общались местные? Откуда и почему возникла Немецкая слобода, и знаете ли вы, что изначально словом «немец» называли всякого, кто не умел говорить по-русски: раз не говорит по-русски, значит ущербен, неполноценен, немой. С какой целью в советский паспорт была введена графа «национальность», пресловутый «пятый пункт», который подчеркивал национальную принадлежность, а не гражданство человека, тем самым разделяя, а не объединяя людей?
Все это не замечалось, отрицалось, прикрывалось гигантской пропагандистской крышей, а когда крыша слетела… Сегодня иметь в России «неславянскую внешность» реально опасно. Нет смысла описывать убийства, совершаемые подонками, объявившими себя «настоящими русскими». Но стоит призадуматься над тем, что ни президент страны, ни председатель правительства ни разу не посвятили этой теме ни одного серьезного публичного выступления. Стоит призадуматься и над тем, что Русская православная церковь, говоря об «особом» русском пути, о «народе-богоносце», ни разу громко и внятно не осудила разгул национализма в России.
Религия как мода и РПЦ. Я крещен в соборе Парижской Богоматери, крещен католиком. Произошло это скорее всего по французской традиции. Мой русско-еврейский отец был атеистом и мог воспринимать мое крещение разве что слегка иронично. Я никогда с мамой не говорил о ее отношении к религии, но думаю, что она была агностиком. Она прожила несколько школьных лет в женском монастыре в Дамфризе (в Шотландии), однако я никогда не видел, чтобы она молилась или хотя бы раз пошла в церковь. Ни она, ни отец особенно не внушали мне ничего. Помню только, что когда во время оккупации они ненадолго отдали меня в русскую иммигрантскую семью, жившую на острове Рэ, меня заставляли перед сном становиться на колени и читать «Отче наш…». Комизм ситуации заключался в том, что я не знал ни одного слова по-русски, так что должен был выучить текст наизусть, не понимая ровным счетом ничего. Мне это казалось абракадаброй. Словом, вырос я атеистом. Как я неоднократно говорил и говорю, в религии меня смущает запрет на сомнения: надо верить — и все. Никаких «почему», никаких «как».
