Вольдемар Балязин - Романовы. Семейные тайны русских императоров

«Цесаревна Мария Федоровна, — писал князь П. В. Долгоруков, — хотя не красавица в полном смысле слова, но женщина необыкновенно приятная лицом, взглядом, обхождением, разговором, женщина очень умная, но властолюбивая и совершенно преданная понятиям ретроградным». Долгоруков объяснял эту реакционность Марии Федоровны полученным ею воспитанием и ее природными корнями. «Отец ее, — продолжал Долгоруков, — Датский король, преисполнен аристократической спеси, ненависти к либерализму и к современным идеям, а мать родом из Гессен-Кассельского рода, который разбогател в XVIII веке, продавая своих подданных в английскую армию: за солдата, который возвращался увечным, платилось столько-то процентов прибавки, а за солдата, убитого или умершего, платилась еще большая прибавка».

Разумеется, Мария Федоровна и при дворе своего свекра опиралась на тех царедворцев, которые были близки ей по духу и взглядам. И первым из них оказался шеф жандармов и начальник Третьего отделения, граф Петр Андреевич Шувалов, а вторым — его двоюродный дядя, гофмаршал двора цесаревича Владимир Яковлевич Скарятин — сын одного из убийц императора Павла.

Второе покушение

16 мая 1867 года император с двумя сыновьями — Александром и Владимиром, и с большой свитой выехал в Париж на Всемирную выставку и 20 мая прибыл в столицу Франции. Их встречал Наполеон III, поселивший высоких гостей в Елисейском дворце, в тех же апартаментах, которые в 1814 и 1815 годах занимал Александр I. Каждый день пребывания императора и великих князей в Париже ознаменовывался пышными и блестящими торжествами и празднествами: обед и бал в Тюильри сменился парадным спектаклем в Опере, а затем последовало и посещение Выставки. Однако официальный протокол не отражал всего многообразия мероприятий, к которым приобщился в Париже Александр II. Не знали об этом и приставленные к царю французские агенты, и даже сам шеф Третьего отделения граф Орлов, сопровождавший царя. А дело было в том, что Александр собрался в Париж не только потому, что ему хотелось увидеть великий город, двор Наполеона III и Всемирную выставку, но и потому, что там по совместной с ним договоренности в это время ждала его Катенька Долгорукова. В первый же день приезда Александр отправился в Комическую оперу, но уехал со спектакля, заявив, что он скучен. Вернувшись в Елисейский дворец, царь около полуночи постучал в двери апартаментов графа Адлерберга и попросил у него немного денег.

— Сколько вам нужно? — спросил удивленный граф.

— Даже не знаю, может быть, сотню тысяч франков?

Адлерберг дал Александру сто тысяч, и, как только царь ушел, министр двора тут же сообщил находившемуся в том же дворце шефу жандармов Шувалову, что Александр ушел, как он сказал, на прогулку и просил его не сопровождать.

Это сообщение не слишком обеспокоило Шувалова, потому что по инструкции за царем в любом случае должны были повсюду следовать русские агенты. Однако время шло, а Александра не было. Он вернулся во дворец только в три часа ночи. А утром агенты доложили, что царь взял наемный фиакр и поехал на улицу Рампар, в дом, где остановились, как выяснили агенты, две знатные дамы-иностранки: одна из них была Китти Долгорукова, вторая — жена ее брата Михаила, до замужества итальянская графиня Вулкане.

25 мая в честь Александра на Лоншанском поле был устроен смотр войск. После смотра Александр, Наполеон III и свиты обоих императоров неспешно и торжественно ехали к городу через Булонский лес. Наполеон, Александр и оба великих князя ехали в одной открытой коляске. Вдруг раздался выстрел, пуля попала в лошадь французского шталмейстера, ехавшего рядом. Стрелявшего задержали. Им оказался двадцатилетний польский эмигрант Антон Иосифович Березовский — сын бедного дворянина Волынской губернии. В 16 лет он участвовал в восстании 1863 года, а потом бежал за границу. Два года он работал в слесарной мастерской и не был связан ни с какими революционными организациями. Когда его предали французскому суду присяжных заседателей, он заявил, что покушение на царя было задумано и осуществлено им самим, без чьей-либо помощи и соучастия. Покушение он считает своим личным делом и просит рассматривать как акт мести за вековое угнетение Польши и за те жестокости, которые совершали русские войска и царская администрация при подавлении восстания 1863 года. Симпатии к Польше были во Франции многовековой традицией, Березовский был молод, и суд присяжных приговорил его к пожизненной каторге. Забегая вперед, скажем, что осужденный провел на каторге почти 20 лет. Лишь в 1906 году он был помилован президентом Клемансо, но когда ему сообщили об освобождении, Березовский отказался оставить место заключения.

Мужество и невозмутимость Александра, проявившиеся при втором покушении на его жизнь, стали, похоже, неотъемлемой чертой его характера.

В Париже, как и в Петербурге после покушения Каракозова, царь стал предметом всеобщего восторга и поклонения. Подобные чувства охватили и Катеньку Долгорукову, хотя, помимо восхищения и любви, она, прежде всего, испытывала страх за его жизнь.

После посещения княжны в отеле на улице Рампар их свидания продолжались в Елисейском дворце. Катеньке особенно импонировало, что она гуляет в том самом саду, где некогда прогуливалась мадам Помпадур, где после поражения при Ватерлоо находился Наполеон, а теперь именно здесь российский император снова клянется ей в своей неизменной любви и заверяет в том, что она перед Богом его жена. Здесь же Александр признался ей, что с тех пор, как полюбил ее, не было ни одной женщины, которую бы он приблизил к себе.

С этих пор их связь стала еще более прочной.

Междинастический брак вне Германии: свадьба Ольги Константиновны с королем Греции Георгиосом I из династии Глюксбургов

Суд над Березовским происходил уже после того, как Александр уехал из Парижа. По пути в Петербург, 6 июня, он приехал в Варшаву. Этот его визит был первым после подавления польского восстания 1863 года. И несмотря на то что память о восстании была еще свежа, а выстрелы Березовского буквально еще звучали в ушах поляков, в Варшаве никаких эксцессов не произошло, и Александр решил по пути в Петербург проехать через Вильно и Ригу. И в Литве, и в Латвии он при встречах со всеми сословиями говорил о неделимости империи, поощрял переход в православие и ратовал за то, чтобы государственным языком был бы здесь не польский и не немецкий, а только русский.

Возвратившись в Петербург, Александр присутствовал при обручении своей племянницы, Великой княжны Ольги Константиновны — дочери генерал-адмирала Великого князя Константина Николаевича. Он был вторым сыном Николая I и, соответственно, являлся наиболее важной персоной в доме Романовых после своего старшего брата-императора. (Его старшие сестры в расчет не принимались, так как в доме Романовых предпочтение всегда отдавалось представителям мужской линии.)