Иван Гобри - Лютер

«Песня», исполненная лиризма, эпического размаха и драматизма, вышла из-под печатных прессов 26 марта 1545 года и называлась «Против римского папства, основанного дьяволом» ( Wider das Papstum zu Rom vom Teufel gestiftet). Первые страницы посвящены нападкам на Тридентский собор. «Его сатанейшество (Лютер заменил титул «sanctissimus» — святейшество — на «satanissimus». — И. Г.) Павел III» созывает собор. А зачем ему собор, если он мнит себя выше всяких соборов? Уж немцам-то он точно ни к чему, потому что они уже успели провести у себя реформу. Значит, это сборище нужно одной только «римской гадине». Далее автор ставит три вопроса и сам же отвечает на них. Вопрос первый: правда ли, что папа «является главой христианского мира, стоящим, как он мнит, выше соборов, императоров, ангелов и всех тварей Божьих?» Нет, заявляет автор, папство «дерзостно» вознеслось «на обломках Церкви». Оно подчинило себе епископов, утвердило себя «абсолютным повелителем веры, догматов, Писания, попрало светскую власть». Но папство не смеет претендовать на божественность происхождения. Когда Иисус сказал Петру: «Паси моих овец!», он обращался в равной мере ко всем своим апостолам и ученикам. Поэтому Рим не является престолом наместника Христа. Рим — «проклятая держава, несущая погибель душам и разорение народам». Папа — «враг рода человеческого, антихрист, воссевший на Святом престоле, грешник, наводнивший мир гнусностями». Папство — «величайший бич человечества, худшее из бедствий, которые насылает на мир сатана». Вопрос второй: правда ли, что никому не дано ни судить, ни сместить папу, «кичащегося своей неподсудностью»? Ответ прост: получая крещение, христианин отрекается от дьявола, следовательно, каждый крещеный ребенок имеет право «судить папу и выносить ему приговор, не слушать его, отворачиваться от него и топтать его ногами». Вопрос третий: правда ли, что папа, как он любит хвастать, передал немцам империю греков? Нет, неправда, ибо папа узурпировал власть, следовательно, никому не может передать ее и никто не обязан ему повиноваться.

Таково в общих чертах содержание книги. Что же касается деталей, то их анализ показывает, что в качестве историка папства Лютер больше внимания уделял оскорбительности тона, чем доказательствам. На самом деле, его труд больше всего напоминает простое сведение счетов. Рана, нанесенная ему отлучением, так и не затянулась, и ему было неважно, кто именно нанес эту рану — Лев X или другой папа. Он все еще кричал от боли, даже не замечая, что его обидчика перед ним давно нет, а на его месте совсем другой человек. Трактат о папстве обретает эпический размах, когда автор переходит к описанию действий и чувств конкретных персонажей. «Внутри папистов кишмя кишат все черти ада! Кишат, кишат, да так, что в каждом их плевке, в каждой куче дерьма — одни черти! Они выворачивают перед нами наизнанку задницу, и по этому-то признаку мы их и узнаем!»

Может быть, есть какие-нибудь особые признаки и для опознания римских католиков? «Кардиналы и вся шатия-братия из римской курии спереди — мужчины, а сзади — женщины», а «папская Церковь это Церковь блудниц и гермафродитов». Сам папа — «буйнопомешанный, фальсификатор истории, лжец, святотатец, извратитель, угнетатель императора, королей и всей Вселенной, мошенник, плут, грабитель церковных и мирских богатств. Да разве перечислишь все его преступления? Он явился на свет из чертовой задницы, а потому битком набит чертями, кощунами, враками и идолопоклонством; он враг Божий, антихрист, разрушитель христианства, церковный вор, похититель святых ключей, сутенер и содомит». Ознакомившись со столь внушительным списком, проводники Реформации, видимо, должны были испытать некоторое самоуспокоение.

Папа сказал лукавому: «Прииди, сатана! Если ты владеешь мирами кроме нашего, я хочу получить их все, а за это готов не только поклониться тебе, но и лизать тебе задницу». Что касается папских указов, то все они «скреплены печатью дьяволова дерьма, а писаны ветрами, что испускает папа-осел». А попробуй поморщиться! Папа объявил своей пастве: «Кто не поклонится моим ветрам, тот совершит смертный грех и отправится прямиком в ад!» Но вот поэт Лютер читает декреталию папы «Significasti», в которой говорится, что овцы стада Христова вверяются заботам папы, преемника святого Петра. «Я перепугался, — повествует он. — Честное слово, я решил, что начался ураган. Но это всего лишь папа-осел испортил воздух! А я-то думал, что слышу раскат грома! И как только ему не разорвало задницу и брюхо!»

Лирика начинается, когда поэт пытается выразить свои чувства в связи с происходящими событиями. «Ах, если б я был император! Я знаю, что я тогда сделал бы! Я бы связал по двое всех этих гнусных разбойников — папу, кардиналов и всю папскую шайку. Я отвел бы их за три мили от Рима, в Остию. Там, как известно, плещется водоем, именуемый Тирренским морем, воды которого чрезвычайно целительны при чуме, огорчениях и преступной святости пап, кардиналов и прочих обитателей Святого Престола. И я окунул бы их в волны и хорошенько искупал. Если же, как большинство одержимых и утративших рассудок, они проявили бы признаки водобоязни, я для большей надежности привязал бы им на шею тот самый Камень, на котором они основали свою Церковь. Сюда же повесил бы я и ключи, которыми они отпирают и запирают все, что пожелают, на земле и на небесах, — пусть-ка попробуют пошуровать ими в воде! А еще дам пастырский жезл и палицу и посмотрю, как они будут биться мордой об воду, пока не разобьют ее в кровь!» Он готов поклясться, что зрелище будет что надо, и чтобы насладиться им, «не побоялся бы прогневить и Повелителя моего Христа».

Еще один лирический отрывок посвящен самозащите. Еще бы, ведь «святая Павлина III» не позволила ему участвовать в соборе. Вот что пишет он на латыни: «От имени всех нас я обращаюсь с призывом к Святому Римскому Престолу, тому самому престолу, что проводит осмотр пап, дабы определить, кто перед ним — мужчины или женщины. Если они мужчины, пусть предъявят testes». Последнее слово, которое переводится как «свидетели», совершенно очевидно содержит намек на нечто иное. «Если же они женщины, я повторю им слова св. Павла: «Женщина! Молчи, когда приходишь в церковь!» Затем следует обращение к немецкому читателю, который, автор предчувствует это, уже покатывается со смеху: «Не смейся, читатель! Задумайся над тем, что хохот подействует на твое брюхо, как слабительная пилюля, и ты выстрелишь папе под нос, воссдавив его содержимым своей утробы!»[32] После того как папа отобрал у святого Петра ключи от райских врат, «мы можем с чистой совестью прихватить с собой в нужник папский герб, украшенный изображением этих ключей, а потом навалить на него кучу и бросить в огонь. Как только христианин увидит папский герб, он должен во имя славы Божьей плюнуть на него и забросать его грязью!»