Валентин Лесков - Сталин и заговор Тухачевского

В марте 1917 г. Ворошилов — председатель луганского Совета рабочих депутатов, организатор и редактор газеты «Донецкий пролетарий».

После Октября 1917 г. поток революционных событий и собственный темперамент несет 36-летнего Ворошилова на гребне важнейших событий: он командующий 5-й украинской армией против немцев и донской белоказачьей контрреволюции, командует 10-й армией и Царицынским фронтом, будучи здесь соратником Сталина, он — заместитель командующего и член РВС Южного фронта, нарком внутренних дел Украинской республики, командующий войсками Харьковского военного округа, командующий 14-й армией, член РВС Первой конной армии, участник X партийного съезда, командующий Северо-Кавказским (1921-1924) и Московским (1924-1925) военными округами, после смерти Фрунзе — его преемник, глава Вооруженных Сил СССР. Ему первому было присвоено звание Маршала СССР (1935).

Отношения со Сталиным складывались неровно, хотя в целом он был его сторонником. Ворошилов рассматривал себя как защитника армии и крестьянства: ведь из крестьянства в основном эта армия и состояла. Поэтому своим естественным союзником Ворошилов считал главу ЦИК СССР М. Калинина, тоже смотревшего на себя как на защитника крестьянства. Производили на него также известное впечатле— ние пункты программы правых, посвященные аграрному вопросу. Следовательно, была вполне реальной основа для каких-то закулисных споров с самим Сталиным. В партию и в широкую публику они, естественно, не выходили. Но Ворошилов был смелым человеком и за свое мнение часто упорно боролся. Бывали нередко жаркие схватки, а летом 1940 г. (уже после смещения Ежова) произошел вообще скандальный случай. Сталин и Ворошилов находились на даче. И отправились они кататься на лодке на местном пруду. Предстоял тяжелый разговор (армия очень плохо показала себя в советско-финской войне 1939-1940 гг.). Раздраженный Сталин стал говорить о безобразиях и невежестве, о явном предательстве в армии, о показаниях арестованных военачальников, поданных на него, Ворошилова, которые его изобличают в том, что он «английский шпион»! Нарком сначала резко возражал, под конец побагровел, резко вскочил и влепил «вождю народов» звонкую пощечину — за нанесенное ему оскорбление. От внезапного резкого толчка лодка перевернулась и оба спорщика очутились в воде. Утонуть не утонули — пруд был мелким. И тут же выбрались на берег.

Наверное, Ворошилов ждал, что чекисты, находившиеся на берегу, тут же схватят его, но обошлось: все благоразумно сделали вид, что «ничего не заметили». Маленький инцидент объяснили тем, что лодка перевернулась. Когда схлынула горячка, Ворошилов объяснил близким, что произошло (из-за опасения, что его все-таки арестуют).

Но Сталин объявил о его устранении с поста наркома обороны и переводе на другую работу (май 1940 г.) — заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателя Комитета Обороны при СНК СССР.

Ворошилов оценил подобное великодушие и ответил позже на него хвалебной брошюрой — «Сталин и Вооруженные Силы СССР» (1950).

Но о деле Тухачевского, с которым была связана гибель многих невиновных командиров, маршал не любил вспоминать. Он с обидой жаловался близким, что Иосиф «стремился возложить ответственность за этот тяжкий грех на одного меня. Конечно, я с этим согласиться не мог и всегда отбивался». Он же говорил: «Решение о расправе с Тухачевским и другими навязали нам И. Сталин, В. Молотов и Н. Ежов». Таким образом, подтверждается, что части программы Тухачевского Ворошилов сочувствовал и пошел на истребление его группировки только под сильным внешним давлением.

Позже, среди неудач войны с Финляндией (1939) и страшных событий 1941-1942 гг., когда внезапно разразилась война с Германией, Ворошилов, конечно, не раз вспоминал 1937 г., многочисленные разговоры с Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими оппозиционными командирами, и мучительно думал, где корень всех ужасных ошибок.

Видимо, он не раз в те годы запрашивал из секретного архива папку с судебным делом Тухачевского и заново перечитывал ее. Не в те ли годы происходила кое-какая замена документов в этой папке?… Что касается суда, то он действовал в пределах поставленной перед ним задачи: установить, действительно ли виновны подсудимые, в чем конкретно, есть ли у них смягчающие обстоятельства? Ответы на эти вопросы энергично искали следователи, Ежов, прокурор СССР Вышинский, судьи, члены ЦК и Политбюро партии и, как утверждалось, нашли его. Совершенно безоговорочно. Следователь Ушаков, допрашивавший Тухачевского и Якира, Фельдмана и некоторых других, когда его в свою очередь допрашивали в Главной военной прокуратуре в 1955 г., не только не стал отпираться от своих дел, но с гордостью подчеркивал свою роль: «Я буквально с первых дней работы поставил диагноз о существовании в РККА и флоте военно-троцкистской организации, разработал четкий план ее вскрытия и первый получил такое показание от бывшего командующего Каспийской военной флотилии Закупнева. Я так же уверенно шел на Эйдемана и тут также не ошибся».

По логике вещей легко догадаться (а известные факты это вполне подтверждают), что если заговор в действительности был, то у оппозиции имелось, по крайней мере, два варианта мирного захвата военного наркомата. Первый предусматривал дружное нападение оппозиционеров на Ворошилова в правительстве, изобличение его в тяжких ошибках, требование его отставки. Предполагалось не без оснований, что преемником станет именно Тухачевский, его первый заместитель. Вполне устроил бы оппозицию и второй вариант. В соответствии с этим вариантом с 1925 г. за кулисами (с некоторыми перерывами) велась широкая кампания за передачу военного наркомата в руки С. Орджоникидзе. Этот вариант всем оппозиционерам очень нравился. Во-первых, Орджоникидзе и Тухачевский были лучшие друзья: в годы Гражданской войны первый был членом РВС в армии второго, они хорошо сработались и очень ценили друг друга. Во-вторых, Орджоникидзе достаточно терпимо относился к троцкистам. И в Наркомтяжпроме, которым он командовал, они чувствовали себя очень даже неплохо, занимали самые видные посты (Пятаков, в частности, являлся первым заместителем наркома).

Однако существовал и третий вариант, самый «острый». Он предусматривал убийство Ворошилова накануне государственного переворота. Викторов старается этот момент лицемерно затемнить (соответствующие места из стенограммы он предпочитает, по своему обыкновению, не приводить). Понятно почему: покушение на «своего» наркома выглядит очень уж гнусно!

Утверждение о подготовке покушения на Ворошилова выглядит вовсе не так глупо, как угодно утверждать некоторым. Во-первых, в свете убийства Кирова, главы Ленинградской партийной организации, который был для оппозиционеров гораздо менее опасен. Менее опасен, — а все-таки его ухлопали! Напрасны все жалкие попытки политических мошенников свалить злодеяние на Сталина! Вот уж, воистину, с больной головы на здоровую! Никаких доказательств не смогли привести за 40 лет, но визг о «сталинском убийстве» не прекращают до сих пор! Видывал ли мир еще таких мошенников?!