Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров
В тяжелейших условиях не прекращалось руководство вузами города, решались кадровые, материально-бытовые и другие задачи, вызванные условиями блокадной поры. 30 декабря 1941 г., в самые тяжелые дни для ленинградцев, Фрунзенский комитет партии обсудил ход подготовки к экзаменам в технических и других вузах, внес ряд предложений по проведению сессии.
Отличительной особенностью ленинградцев, в том числе всей вузовской интеллигенции и студенчества, являлось их постоянное обращение к культуре. Это не прекращалось и в суровые блокадные дни. Истощенные, бледные от постоянного напряжения люди шли в театры, концертные залы и соприкасались с прекрасным. Известный пианист, профессор Ленинградской консерватории В. В. Софроницкий так записал в 1942 г. о своем концерте в драматическом театре им. А. С. Пушкина: «В зале театра было три градуса мороза. Слушатели, защитники города сидели в шубах. Я играл в перчатках, с вырезанными кончиками пальцев. Но как меня слушали и как мне игралось! Я понял – пока лучшие люди нашей страны отстаивают каждую пядь Советской земли, пока наши дети (и среди них мой сын) сражаются на фронтах Отечественной войны, мы, художники Советской страны, должны своим искусством поднимать духовные и физические силы народа на разгром врага… Может быть, только в эти дни по-настоящему я понял и почувствовал величие бетховенской Аппассионаты и героическую призывность 3-й сонаты Скрябина…»
Росла вера в непобедимость своей страны. Война воспринималась как защита общегуманистических начал – свободы и независимости, чести и достоинства, сохранения жизни. В общественном сознании фашизм представлялся как абсолютное зло, несправедливость, жестокость, тьма без всяких элементарных нравственных устоев. Несмотря на трагизм и массовое кровопролитие, шел сложный, противоречивый процесс нравственного становления студенческой молодежи, осмысление ею собственной ответственности за судьбу Отечества. Многочисленные дневники студентов тех лет, хранящиеся в музеях истории и боевой славы вузов города, убедительно свидетельствуют о высоте духа и благородстве, духовной стойкости и нравственной чистоте. Именно это и подчеркнули сотрудники Оксфордского университета в своем письме преподавателям и студентам Ленинградского государственного университета. В октябре 1941 г. они писали: «Храбрость и безграничная стойкость советских народов вызвала у нас глубочайшие симпатии и восхищение. Воды Невы стали могилой большого количества наших врагов. Вы показали миру, что нацистская Германия не является непобедимой. Мы со своей стороны решили, чтобы наши усилия в этой борьбе за освобождение человечества соответствовали героизму ваших граждан…»
Духовность, высокая нравственность абсолютного большинства ленинградцев помогала преодолевать трудности, легче переносить потери родных и близких, переключать себя на служение общей цели – разгрому врага. Ученые и студенты творческих вузов продолжали создавать свои полотна, искать новые сюжеты для работы. В начале декабря 1941 г. в Академии художеств началось обсуждение дипломных работ, представленных 29 студентами факультетов живописи, скульптуры и архитектуры. Звание художника получили студенты: Виноградов – за работу «Петр I на стройке корабля», Лембергский – за картину «Возвращение с работы» и Курзаев – за «Невесту». 29 декабря ученый совет академии присудил профессору П. А. Шиллинговскому ученую степень доктора искусствоведения за графические и другие работы.
Большую и очень важную работу среди защитников города проводили студенты в составе фронтовых концертных бригад. Только за год войны такая бригада, созданная из студенток театральных учебных заведений, дала 508 концертов на Ленинградском и Западном фронтах. Студенты и преподаватели гуманитарных вузов активно участвовали в научно-просветительской и культурно-массовой работе, прочитав 1800 лекций для воинов, рабочих и раненых. Безусловно, огромную значимость для ленинградцев, всех защитников города имело исполнение Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича.
Вражеская блокада резко ухудшила материально-бытовое снабжение и особенно продовольственное положение как студентов, так и всех служащих высшей школы. Следует отметить, что уже в первые дни войны вузы вынуждены были часть своих продовольственных ресурсов выделить на питание добровольцев, уходивших в действующую армию, а затем и в народное ополчение, партизанские и истребительные отряды. Позже продовольствие выделялось и на питание студентов и преподавателей, находившихся на строительстве оборонительных рубежей. В преподавательских семьях и у студентов каких-либо продовольственных запасов не имелось. Надвинувшийся голод остро ударил по вузовцам. Нужны были меры, какие-то решения, нацеленные на спасение генофонда ленинградской науки, сохранение жизни ученых и студентов. Первые попытки в этом направлении предпринимались в частичной эвакуации отдельных ученых и работников отраслевых НИИ. Но это были единицы. Основная же масса вузовцев оставалась в блокированном городе и теряла свои кадры. Задачу по спасению жизней студентов и вузовских ученых приняли на себя общественные организации, и прежде всего партийные. В первую очередь важно было трудоустроить студентов и преподавателей, помочь им найти работу, с тем чтобы они могли получить рабочие карточки. Значительная часть студентов была устроена на работу в спеццеха и лаборатории своих вузов, ставших военными производствами. Правда, при этом оговаривался шестичасовой рабочий день. Расширялся список студентов, получавших стипендии, многие освобождались от платы за обучение.
В связи с массовыми заболеваниями и участившимися случаями смерти в Лесотехнической академии были взяты на учет все сильно ослабевшие и больные сотрудники и студенты, им оказывалась помощь в доставке горячих обедов, из последних запасов выделялись дополнительные «блюда» без карточек. Администрация вуза приняла решение разместить на территории городка тех студентов, которые не могли из города пешком ходить на работу.
В спасении жизней вузовских ученых и студентов огромную роль сыграли стационары. В декабре 1941 – январе 1942 г. по решению городского комитета партии такие стационары создавались в ряде вузов. Труден был путь к этой форме борьбы за сохранение жизней вузовцев. Первоначально в помещениях институтов выделялись «койки» для особо слабых преподавателей и студентов, требующих серьезного медицинского вмешательства. Затем организовывались «изоляторы», в которые помещали преподавателей и студентов и где им выдавалось кое-какое дополнительное питание. Но это исходило от самой администрации вузов, а у нее продовольственных ресурсов не было. С установлением Дороги жизни и бесперебойной ее работы у городских властей появилась возможность выделить незначительное количество продуктов питания для поддержания сил истощенных ученых. 15 января 1942 г. был открыт стационар для дистрофиков на 25 мест в Электротехническом институте им. В. И. Ульянова (Ленина), затем 20 января 1942 г. – на 80 коек с улучшенным трехразовым питанием в Институте инженеров железнодорожного транспорта. Здесь же с начала года организуется питание студентов по системе «рацион», по которому они получали ненормированные продукты, главным образом соевый кефир. 21 января открывается стационар при больнице Эрисмана для сотрудников и студентов 1-го Медицинского института, больных
