Витус Беринг - Камчатские экспедиции

А о находящихся против оного островах или берегах спрашивал ли или нет, о том не показано в рапорте капитана Беринга, из коего я выписал сие известие. Может быть, что о сем ему на мысль и не пришло, потому что он не знал о том, что прежде его происходило, и, следовательно, не мог он догадаться, что матерая земля американская столь близка.

Он услышал только об острове, близ берега лежащем. Сей назвал он по святому Лаврентию, ибо было 10 число августа, в день памяти сего святого, когда мимо сего острова проехал, не видав на нем ничего, кроме рыбачьих шалашей чукотских.

Наконец августа 15-го дня пришли они под 67 градус 18 минуту высоты полюса к носу, за коим берег, как помянутые чукчи показали, простирался к западу. По сему заключил капитан с немалою вероятностью, что он достиг самого края Азии к северо-востоку, ибо ежели берег оттуда непременно простирается к западу, то нельзя Азии соединяться с Америкою. Следовательно, он данную ему инструкцию исполнил.

Чего ради предложил он офицерам и прочим морским служителям, что время назад возвратиться. А ежели-де ехать еще далее к северу, то надлежит опасаться, чтоб не попасть в лед нечаянно, из коего не можно будет скоро пробиться. В осеннее время бываемый густой туман, который уже и тогда наступал, свободный вид отымет.

Буде же повеет ветер противный, то-де не можно будет того же лета возвратиться на Камчатку. Также неудобно будет и зимовать в сих странах, как для известного в лесах недостатка, так и для того, что народ чукотский не приведен еще в подданство Российской державы и что находятся везде по берегам каменные утесы, между коими ни отстоев, ни пристани не ведомо.

Правда, что обстоятельство оное, на коем капитан Беринг рассуждением своим утверждался, было без основания, ибо после того уведомленность, что сей мыс, от которого он возвратился, есть тот, что жители Анадырского острога по находящейся на нем каменной горе, вид сердца имеющей, Сердце-камень называют, а за ним берег хотя поворачивается к западу, но сим поворотом составляет только большую губу, в средине которой, по вышепоказанному объявлению казака Попова, обретается камень Матколь, а оттуда берег простирается опять к северу и к северо-востоку до 70 градусов высоты полюса и больше, где лежит настоящий Чукотской Нос, наподобие большого полуострова.

И там только можно бы было сказать с основанием, что обе части света между собой не соединяются, однако сего никто не мог тогда знать на судне.

Ибо прямые известия о чукотской земле и о Чукотском Носе вышеупомянутым образом получены не прежде, как через мои географические исследования в 1736 и в 1737 годах, в Якутске учиненные. Довольно того, что в самом деле не погрешено и что действительно Азия от Америки узким проливом, Ледовитое море с Южным соединяющим, отделяется.

Итак, наши мореплаватели назад возвратились, на котором пути ничего достопамятного не случилось, кроме что августа 20-го дня приехавшие к судну 40 человек чукчей в четырех байдарах привезли им в подарок оленьего мяса, рыбы, свежей воды, лисиц и белых песцов, также и моржовых зубов, напротив чего даны им иглы, огнива, железо и другие подобные сим вещи. Августа 29-го числа из-за густого тумана и сильного ветра стали на якоре у берегов камчатских.

На другой день ветер утих, но при поднимании якоря канат изорвало, и якорь оставлен в море. Сентября 20-го дня, возвратившись к реке Камчатке, шли по ней вверх и зимовали опять в Нижнем Камчатском остроге.

Там слышали они неоднократно от камчатских жителей разговоры и рассуждения, которые довольно важны казались, чтоб возбудить у них внимание, ибо по оным бесспорно следовало, что надлежит быть в близости матерой земле к востоку, которую должно было им проведать и следовать подле берегов оной.

Сами они в пути своем приметили, что не было столь широких и высоких волн, каковые обыкновенно бывают на пространном море. Они видели плавающие по морю деревья сосновые, коих не растет на Камчатке. Они слышали и другие многие таковые признаки о матерой земле, в близости находящейся, о коих предъявлено уже выше в своем месте.

Некоторые камчадалы уверяли еще и о том, что в ясные дни с высоких берегов камчатских земля в противолежащую сторону видна бывает.

Капитан Беринг, вознамерившись о том, что предъявленные признаки показывают, восприятием вторичного по морю пути удостовериться, учинил при том такое расположение, чтоб по учинении сего не на Камчатку, но прямо в Охотск возвратиться. Посему пошел он во второй морской путь июня 5-го дня 1729 года.

Но жестокий с ост-норд-оста ветер не допустил его далее идти, как только по его исчислению верст с 200 от Камчатки. И понеже он не нашел в сем расстоянии никакой земли, то оборотился назад, и на сем обратном пути, обойдя полуденный Камчатский Нос, положил оный по подлинному его положению и виду на карту и прибыл морем в устье Большой реки, а оттуда июля 23-го дня в Охотск.

Отсюда отправился он июля 29-го дня к Юдомскому Кресту верхом на конях и, найдя там несколько малых судов, построил из них плоты, на коих плыл вниз по рекам Юдоме, Мае и Алдану. У Бельского перевоза, где при устье реки Белой через Алдан переправляются, взял он опять лошадей у якутов, в близости живущих, на коих августа 29-го дня в Якутск приехал.

Он отправился оттуда опять сентября 10-го дня, чтоб идти по Лене-реке водяным путем, сколь далеко возможно будет. В Пеледуйской слободе застиг его замороз октября 10-го дня, а 29-го числа того ж месяца продолжал он опять путь свой на санях через Илимск, Енисейск, Томск и Тару до Тобольска и, пробыв в сем городе от 10-го до 25-го числа января, прибыл в Санкт-Петербург обратно марта 1-го дня 1730 года.

Во время морского пути, капитаном Берингом с реки Камчатки на восток предпринятого, а именно в месяце июле 1729 года, занесло опять погодою к камчатским берегам близ речки Казаченя, которая течет в Восточное море под полдень от Авачинской губы, японское судно.

В самое то время пришел туда казачий пятидесятник Андрей Штинников с несколькими человеками камчадалов. Японцы незадолго пред тем вынесли из судна пожитки свои на берег, из коих Штинников, получив несколько в подарки, не был тем доволен.

По прошествии двух дней, кои препроводил он у японцев, отошел он от них ночью и скрылся со своими товарищами в близости, дабы видеть, что японцы станут делать. Сии как о приходе Штинниковом великую радость показали, так и об отбытии его немало печалились. Они хотели сыскать других людей и того ради, сев в малое судно, поехали вдоль возле берега. Штинников приказал камчадалам следовать за японцами в байдаре и всех перестрелять, кроме двух, коих оставить живых, что и учинено.

Японцев же всех было 17 человек, а осталось живых старик да мальчик 11 лет. Захватив все их товары, Штинников приказал разбить судно, чтоб пользоваться находящимся в нем железом, и взял обоих японцев, подобно как военнопленных и невольников, с собой в Верхний Камчатский острог. Такое бесчеловечие не могло остаться без наказания: Штинников, по произведению над ним следствия, повешен, а японцы в 1731 году привезены в Якутск, откуда следующего году в Тобольск и в Санкт-Петербург отправлены были.