Элизабет Эбботт - История куртизанок

Почти два года Мэрион, как казалось, испытывала к их отношениям двойственное чувство. У-Эр был ревнивым любовником, его мучили любовные сцены, в которых она играла, а также вероятность того, что у нее были другие мужчины и вне сцены. Чтобы лучше ее контролировать, он стал заниматься кинематографом и заключил с Мэрион неслыханный договор на 500 долларов в неделю, повысив ее зарплату на 425 долларов. (Мэрион с радостью подписала контракт, но перед тем, как это сделать, сказала, что таких денег не стоит.) После этого он запретил ей сниматься в чересчур откровенных любовных сценах.

С самого начала Мэрион тяготилась навязчивым стремлением У-Эр быть в курсе ее дел. За его спиной она встречалась с другими мужчинами. То, что он делал ей многочисленные подарки, она принимала как должное, его щедрость служила своего рода предварительным условием ее общения с богатым немолодым поклонником. Когда он ее раздражал, она кричала на него и бросалась всем, что попадало под руку; желая сказать ему колкость, она нередко называла себя маленькой принцессой, заточенной в башне замка. Тем не менее кампании в прессе, организованные в ее честь, доставляли ей удовольствие, она все больше ценила настойчивое, неослабное ухаживание Херста.

С детства утвердившись в намерении выйти замуж за состоятельного немолодого мужчину (или быть на содержании у богача), Мэрион постепенно уступала натиску пламенной страсти У-Эр. Тем не менее, несмотря на ее утверждения о том, что «любовь не всегда возникает у алтаря, любви не нужно обручальное кольцо»11, Мэрион гораздо больше хотелось быть женой Херста, чем его любовницей.

Взгляды У-Эр на этот важный вопрос не вполне понятны. Его сын Билл придерживался той точки зрения, сводившейся к тому, что его отец «никогда не просил у матери дать ему развод. Ни разу. Никогда»12. Мэрион, наоборот, была уверена в обратном. Она вспоминала: «Многие годы он пытался… и из-за того, что не мог, был несчастлив… Он не только нанимал частных сыщиков [чтобы застать Милли в компрометирующей ее ситуации], он даже стремился провести закон о том, что любые лица, состоящие в браке, но проживающие порознь в течение десяти лет подряд, автоматически считаются разведенными… Но вмешалась католическая церковь, и закон не был принят»13. Биограф Мэрион полагает, что У-Эр и раньше просил Милли дать ему развод, но та отказалась. После этого, упоминая о Мэрион, она называла ее не иначе, как «эта женщина».

Дело было в том, что У-Эр устраивал свою жизнь так, чтобы она соответствовала его собственным потребностям. Он жил отдельно от Милли, но не испытывал неудобств развода или – что в данном случае было почти одно и то же – его неприятных финансовых последствий. «Законы Калифорнии о совместном имуществе супругов могли стать для него серьезной проблемой, – корректно сказал по этому поводу его сын Билл. – И он не собирался больше иметь детей, поскольку наличие второй семьи могло осложнить его имущественное положение»14. Поэтому У-Эр продолжал исполнять свои отцовские обязательства и участвовать в жизни Милли, открыто сожительствуя с женщиной, которую любил без памяти, – но не собирался все приносить в жертву ради того, чтобы на ней жениться. Однажды, когда Мэрион потребовала от него, чтобы он сказал, что не может без нее жить, Херст спокойно ответил, что на самом деле смог бы, просто предпочитает оставаться с ней.

Время от времени, особенно в первые годы их романа, У-Эр уходил от Мэрион, хотя никогда не думал прекращать с ней отношения. В частности, это случилось, когда он решил вернуться на политическую арену, а соперничавший с ним политик Эл Смит упрекнул его в том, что он «встречается с белокурыми актрисами»15. В 1924 г. Херст ушел от Мэрион по более веской причине – после получения встревоживших его отчетов от следивших за ней сыщиков. Особую опасность для себя он видел в любовнике Мэрион, связь с которым она даже не старалась скрывать. Это был Чарли Чаплин – самый известный в мире актер-мужчин а, мультимиллионер, который вполне мог с ним соперничать в финансовом отношении. Узнав о том, что У-Эр за ней шпионит, Мэрион пришла в ярость, но вместе с тем испугалась, что может его потерять.

Они помирились. После пережитых испытаний ни он, ни она не хотели расставаться друг с другом. Позже они сумели достичь душевного равновесия и договориться о том, как будут строить свои отношения. Каждому пришлось пойти на серьезные уступки. У-Эр был вынужден смириться с потребностью Мэрион в бурном общении, с ее романами и – для него это оказалось самым сложным – с тем, что она все больше и больше пила. Мэрион должна была согласиться с его условием о том, что Милли, которую она язвительно называла черной вдовой, всегда будет оставаться его женой.

Это стало совершенно очевидно, когда однажды У-Эр решил отправиться в Европу с Милли и мальчиками. Но в Англии в окружении семьи он вдруг ощутил настолько острую тоску по Мэрион, что послал ей телеграмму, в которой просил ее к нему приехать. Мэрион приехала в Англию без особого желания и зря потратила там много времени, потому что Херсту слишком редко удавалось с ней встречаться. Как ни странно, именно тогда у Мэрион возникла к нему глубокая привязанность, положившая начало любви, которую она пронесла через всю оставшуюся жизнь.

В это время Мэрион пользовалась завидным профессиональным успехом. «Я сделаю из тебя звезду, Мэрион», – пообещал ей У-Эр. Благодаря ее актерскому таланту и неуемной энергии в сочетании с его рекламными усилиями, направленными на ее поддержку, Мэрион уверенно занимала положение кинозвезды первой величины. Она успешно и много работала, ее жизнерадостность стала легендарной. На каждой съемочной площадке, где она снималась, звучал смех, вызванный ее проделками: то у нее в образе невинной девицы вдруг округлялся живот, как у беременной женщины, то она затемняла передний зуб и казалась щербатой.

Мэрион всю душу вкладывала в съемки, но обостренное чувство неадекватности и прочно укоренившееся убеждение в том, что она обязана своим успехом любовнику, усиливали ее потребность в У-Эр. «Я не могла играть», – повторяла она в воспоминаниях. На самом деле играть она могла, и вскоре руководители студии признали: «Зрители воспринимали Мэрион как звезду, а не просто как подружку постановщика, финансировавшего производство фильмов, которую реклама активно навязывала широкой публике, часто бывающей в кино»16.

Тем не менее положение любовницы ее угнетало, и Мэрион назначила свою цену человеку, который ее к этому принуждал. Она в лицо называла У-Эр «папиком», а за его спиной – «отвисшим концом» и «стариком». Уверенная в том, что он ее не бросит, и не боясь вызвать его гнев, она шла на риск – вступала в связь со многими, возможно, почти со всеми своими партнерами, игравшими главные роли. «Оператор не мог тебя найти. Где ты была? Жду от тебя объяснений», – в телеграмме призывал ее к ответу У-Эр17. Однако объяснений Мэрион дать не могла.