Валерий Шамбаров - Государство и революции

Но удары гестапо, начавшиеся в 1943 г., продолжились по нарастающей. Вюрглер был убит прямо на улице. 12. 6. 1944 г. захватили 44 члена НТС в Бреслау. Крупные аресты прошли в Чехословакии, Польше, Австрии. 24. 6. 44 г. взяли 50 человек в Берлине, в том числе председателя Союза В. М. Байдалакова и все Исполнительное бюро - Д. В. Брунста, К. Д. Вергуна, В. Д. Поремского. В организации был предусмотрен такой вариант, и тут же включилось в работу запасное Исполбюро - Е. Р. Романов (Островский), М. Л. Ольгский, Г. С. Околович. Но 13. 9 и оно было захвачено в следующей волне арестов. НТС-овцам ставилось в вину создание нелегальной организации, антигерманская пропаганда, связь с партизанами. Около 150 чел. погибли в тюрьмах и концлагерях. Другие дожили до освобождения, кому повезло западными союзниками, кому нет - советскими войсками, чтобы сменить одни лагеря на другие.

Но если НТС или, например, Деникин, продолжали последовательную линию "борьбы на два фронта", то значительная часть старой эмиграции под влиянием советских побед к концу войны стала склоняться к другим взглядам. Сами масштабы этих побед уже заслоняли собой все преступления коммунистического режима. В Сталине начинали видеть национального вождя, сумевшего возродить сильную Россию, и противопоставляли его разрушителям страны - Ленину, Троцкому и иже с ними. Получалось, что имели некий высший смысл и коллективизация, и индустриализация, и репрессии против "врагов народа" тем более что как раз этих "врагов народа" в эмигрантских кругах хорошо знали по их злодеяниям в гражданскую и жалеть никак не могли. Теперь все ужасы коммунизма, социальные и хозяйственные эксперименты, выглядели как бы "исторически оправданными", раз уж только Советская Россия смогла одолеть военную машину Гитлера, шутя громившую французов, поляков и англичан.

П. Н. Милюков в 1943 г., незадолго до своей смерти, написал статью, распространявшуюся в перепечатках и оказавшую значительное влияние на умы. Он писал, что укрепление государственности, создание мощной армии, развитие экономики - это несомненная заслуга коммунистического правительства. "Народ и в худом, и в хорошем связан со своим режимом, огромное большинство народа другого режима и не знает". И поэтому эмиграция призывалась "пересмотреть прежние оценки" советской власти. На аналогичную точку зрения встал бывший посол во Франции В. А. Маклаков. В июне 1944 г., после высадки союзников в Нормандии, он распространил воззвание так называемой "Группы действия русской эмиграции", где указывалось, что "после всего, что произошло, русская эмиграция не может не признать советское правительство в качестве русского правительства". Возникла "теория конвергенции", авторами которой стали Маклаков и известный социолог П. Сорокин. Согласно этой теории, между государствами антигитлеровской коалиции неизбежно пойдет постепенное сближение в политических, общественных, социальных формах, особенно после того, как они сокрушат врага и встретятся, вступив в более тесные взаимные контакты. Маклаков писал: "Никто не знает, какой Россия будет после войны. И не только Россия... Глубочайшие трансформации происходят повсюду, пропасть между Советской Россией и миром очень уменьшилась; но это сближение их происходит с обеих сторон, обе стремятся к какому-то синтезу".

После освобождения Парижа и открытия там советского посольства его посетили Маклаков, бывший министр Временного правительства Вердеревский и заместитель председателя РОВС адмирал Кедров, который в своем выступлении сказал: "Советский Союз победил, Россия спасена, и спасен весь мир. Новая государственность и новая армия оказались необычайно стойкими и сильными, и я с благодарностью приветствую их и их вождей".

Посол А. С. Богомолов сделал ответный реверанс: "Мы могли ожидать, что немцы в борьбе с Россией используют эмиграцию, но этого не случилось. Тех, кто пошел на службу к фашистам, было сравнительно мало. Наоборот, в разных странах эмиграция проявила свои симпатии к советскому народу".

Но все же посол счел нужным подчеркнуть и разъяснить наивным эмигрантам разницу между русским и советским патриотизмом: "Последний шире первого, и его сущность заключается не только в любви к России, но и в признании всех тех изменений, которые в ней произошли".

Ведь надежды на эволюцию большевистского режима рождались и раньше. И тоже многим казалось, что теперь-то уж неизбежна какая-нибудь "конвергенция". Только вот сами коммунисты никогда так не считали...

25. Еще раз о штирлицах и мюллерах

Как уже отмечалось, запутанная специфика советско-германских и нацистско-коммунистических отношений давала порой плоды самые разнообразные. И если русские люди искренне шли порой служить к немцам, а сотрудники НКВД становились отличными сотрудниками гестапо, то наблюдались и явления противоположного свойства. Пожалуй, пример германских коммунистов, которых ради войны обласкали, вернув из ссылок и лагерей, будет не совсем корректным, как и пример военнопленных, завербованных в комитет "Свободная Германия" и работавших на советскую пропаганду под руководством и контролем политуправления РККА. Но можно назвать действовавшую в Германии группу добровольцев под руководством подполковника Генерального штаба Шульце-Бойзена. В нее входили и другие лица, занимавшие довольно высокие посты - советник министерства экономики Харнак, первый секретарь министерства иностранных дел фон Шелиа, полковник инженерной службы Беккер, пять человек из главного штаба Люфтваффе и др.

Они были завербованы советской разведкой в 1935-36 гг., перед войной и в годы войны развернув активный шпионаж в пользу СССР. Но эта организация была отнюдь не обычной агентурной сетью - люди, представлявшие уникальные источники стратегической информации (скажем, Харнак ведал в министерстве вопросами планирования и распределения сырья, Беккер имел доступ к разработкам новейших боевых самолетов) в нарушение всех правил конспирации считали нужным по собственной инициативе заниматься совершенно несвойственным и противопоказанным разведке делом - изготовлением и распространением листовок, просоветской агитацией среди знакомых, рискованными пропагандистскими акциями. Известен случай, когда Шульце-Бойзен посреди улицы выхватил пистолет и угрожал расстрелом на месте одному из подручных за невыполнение агитационной миссии на каком-то заводе. После ареста подобные странности разъяснились: участники группы оказались не платными агентами, не просто какими-нибудь оппозиционерами-антинацистами, а убежденными и фанатичными коммунистами. Хотя, пожалуй, для этой молодежи из богатых аристократических семей, "идейный" уход в коммунизм был сродни революционным увлечениям сынков русских дворян XIX в.