Александр Петряков - Великие Цезари

Все это вместе взятое говорит о сильном отличии правления Августа от методов его предшественника. Он прекрасно понимал, что еще сильнее укрепит свою единоличную власть, если сохранит все институты республики, придав им видимость властных полномочий. Казалось бы, это парадокс, но Август верно рассудил, что для остатков сенатской аристократии уже не важна суть республиканского режима, а только лишь форма, поэтому, а начал это Цезарь, сохранил всю мишуру знаков и регалий высших магистратов (одежда, специальные на обуви пряжки, ликторы и прочее) и давал им после консулата или претуры возможность набить свои карманы в качестве наместников в провинциях. Ну а своя рубашка, если она к тому же расшита золотом, как известно, всегда ближе к телу. Сановникам стало неважно, как они попадут на вожделенное теплое местечко, – с помощью ли выборов, когда вечно голодный столичный пролетариат всегда готов отдать свой голос за тысячу ассов, либо оказаться среди льстецов в ближнем окружении императора, который в порядке очереди даст синекуру. Дальновидный Август прозревал, что в будущем эти назначенцы будут верной опорой новому режиму, они привыкнут к подачкам с царского стола и загрызут всякого, кто посмеет отталкивать их от кормушки.

Он был чрезвычайно осторожен, любил повторять «спеши не торопясь», всегда присматривался к возникшей обстановке и принимал взвешенные и верные решения. Если он чувствовал, что внешнее оформление его власти в виде пышных церемоний, игр, праздников имеет политическое значение и оно ко времени и укрепляет ее суть, император не жалел на это средств и стараний. А если внешние атрибуты так называемого принципата слишком уж раздражали противников, он уходил в тень, надевал на себя вместе с домотканой одеждой маску добропорядочного простолюдина с его вечными ценностями домашнего очага. Что тоже служило опять-таки укреплению его власти.

И эти качества не были на все сто процентов прирожденными. Август воспитывал их в себе, не позволяя своим эмоциям выплескиваться наружу, и это тем более делает ему честь. Ведь он, как мы видим из его поступков на заре политической карьеры, был человеком вспыльчивым, страстным и далеко не беспорочным. Вспомним письмо Антония, где тот обвиняет его в любвеобильности. Впрочем, и в этом случае наш герой оправдывал свой адюльтер, подобно Цезарю, политическими мотивами.

Так что в определенном смысле можно сказать, что перед своей кончиной Август не лукавил, когда спрашивал, хорошо ли он сыграл свою роль. При этом был не только актером, который блестяще играл на политической сцене, но и великолепным режиссером, который очень точно отбирал актеров на то или иное амплуа.

Правление Августа в мировой истории примечательно тем, что оно определило способ управления империей на целые столетия. И тут возникает естественный вопрос: можно было таким большим государством, доминирующим во всем Средиземноморском регионе, определяющим условия политической и экономической жизни многих зависимых от него племен и народов, управлять по старой республиканской схеме, то есть избранными на один год двумя консулами? Причем избранными лишь в самом городе Риме. Разумеется, эта схема устарела, и это очень хорошо понималось политическими деятелями в период поздней республики. Необходим был, во-первых, более длительный срок правления, и этого требовали в первую очередь размеры государства. Марий не случайно был консулом семь раз. Необходимость централизованного и при этом долговременного управления с особой остротой выявилась в первом веке до Р.Х., и решение этой проблемы каждый по-своему видел, кроме Мария, Сулла, Помпей и Цезарь. Все они понимали, что власть должна быть единой и неделимой. В схватке за единоличное правление победил Цезарь и со свойственной ему стремительностью решил этот вопрос радикальным способом: присвоил себе все властные полномочия и решил утвердить в демократической республике военную монархию. Чем это для него закончилось, мы хорошо знаем, и его преемнику пришлось не один год расхлебывать заваренную Цезарем кашу. Кстати сказать, политическая карьера Октавиана едва ли могла даже и начаться в таком молодом возрасте, если бы он не принял имени Цезаря. Слава и авторитет равного богам сверхчеловека были тогда столь велики, что и на его юного племянника падал свет избранности и божественности.

О характере и истинной сути принципата Августа написано много книг, статей, специальных исследований как за рубежом, так и в России. Мы не будем сейчас вдаваться в подробности этих взаимоисключающих оценок, скажем лишь, что разброс очень велик и многообразен – от утверждений, что Август восстановил республику и был местоблюстителем ее институтов, что при нем было двоевластие сената и императора (Моммзен), или что Август был полноправным и абсолютным монархом. Во всех этих суждениях есть зерна истины, и, конечно, трактовать власть Августа можно по-всякому, поскольку ее характер несет в себе все эти признаки.

По нашему убеждению, важнее не то, как номинально обозначена власть, а те перемены в обществе, какие произошли под воздействием верховного управления государством. А изменения за период правления нашего героя в стране и обществе произошли очень существенные и во многом необратимые, и мы об этом достаточно рассуждали на этих страницах. Помимо убеждения римских граждан, что они, как говорится, всех сильнее, а этот военный патриотизм был привит римскому народу еще в царские времена, появилась вера в возможность жить без оружия, во всяком случае, в Риме и Италии после окончания гражданских войн, заниматься мирным земледелием и ремеслами, науками, сочинительством и т. д. Иными словами, сень Августова мира раскинулась над страной и дала ей новые горизонты мирного развития. Вот что пишет современник Августа, уже неоднократно упоминаемый нами Веллей Патеркул: «Окончились гражданские войны, продолжавшиеся двадцать лет, прекращены войны внешние, возвращен мир, повсюду исчез страх битв, восстановлена сила законов, авторитет суда, величие сената, власть магистратов приобрела прежнее значение… была возвращена первоначальная и старинная форма государства. Снова обрабатываются поля, почитаются святыни, к людям вернулось спокойствие, каждый владеет своим имуществом».

Тацит также не отрицает, что мир – главная заслуга Августа, но этот мир бы куплен гражданами ценой свободы. Говоря о том, почему Август оказался на самом верху, Тацит указывает несколько причин: везение, нежелание сената дать отпор узурпатору и воспользоваться в полной мере своими властными полномочиями, а также то, что воины и народ получили, что хотели, – денежные подарки, землю и мир. Но в то же время он понимает историческую необходимость единовластия. «После Акциума, – говорит он, – дело мира потребовало, чтобы вся власть была передана одному лицу». А уж как Август титуловал себя, для историка неважно. В одном месте он даже говорит: «Это название (tribunicia potestas) Август придумал для того, чтобы не принимать титула царя и тем не менее каким-либо наименованием превосходить всякую другую власть». Речь здесь идет о трибунской власти. И он приводит различные анонимные суждения о плюсах и минусах правления Августа. Одни, пишет он, говорили, что его вынудили начать гражданскую войну, что Август восстановил правовое государство, что был всего лишь первым среди равных, что обеспечил безопасность на границах, обустроил столицу, возродил обычаи предков и так далее, а если и были с его стороны притеснения, то они продиктованы государственной необходимостью. Другие же обвиняли Августа в жестоких насилиях, узурпации, кощунстве, обманах и коварстве, политических убийствах и так далее. И все это ради захвата верховной власти, а не ради мира, который был установлен на крови миллионов римских граждан.