Томас Урбан - Набоков в Берлине

Вожди партии Владимир Ленин, Лев Троцкий и Карл Радек, которые все отлично владели немецким языком, были едины в том, что взятие власти «немецким пролетариатом» является предпосылкой победоносного шествия коммунизма. «Без немецкой революции не может быть мировой революции», — гласил их лозунг. Ленин был поклонником немецкого организационного таланта. Образцом идеальной государственной организации была для него имперская почта. По ее образцу следовало бы строить и советский государственный аппарат, писал он тогда. Этот пассаж, как и другие хвалебные гимны немецкому пролетариату, был впоследствии вычеркнут из его произведений цензурой.

Эта «немецкая революция» должна была состояться в 1923 году. Карл Радек как знаток Германии лично следил за приготовлениями. Советский агент, который позже перебежал на Запад, подробно описал свое задание:

«Мы, советские офицеры, планомерно создавали немецкие коммунистические военные формирования, которые должны были стать основой так и не возникшей немецкой Красной Армии, сводя их в сотни. […] Мы организовали технический штаб из опытных специалистов: офицеров-пулеметчиков и офицеров-артиллеристов, ядро авиационного формирования и службу связи»[106].

Часть агентов должна была наблюдать и контролировать эмигрантские круги. Эмигранты-политики постоянно предупреждали в своих призывах о посланцах Москвы, которые выступали под маской антисоветски настроенных эмигрантов и тем самым разжигали взаимные подозрения. Другой перебежчик сообщал, что в советском посольстве в Берлине велись досье примерно на тысячу четыреста эмигрантов — число, подтверждаемое оценками немецкой государственной безопасности[107]. Следовательно, в Берлине действовал огромный аппарат шпионажа. В Советском торговом представительстве работали временами до тысячи двухсот сотрудников, многие из них действовали как политические агитаторы или агенты[108].

Жизненные обстоятельства эмигрантов в сети контроля и шпионажа со стороны эмиссаров советской России иронически отражены в рассказе Набокова «Здесь говорят по-русски». Один эмигрант рассказывает другому, что он держит в ванной комнате своей квартиры пойманного агента ГПУ. Из подробного описания обстоятельств собеседник делает вывод, что пленный подвергается пыткам в холодной, сырой темнице и в отчаянии строит планы бегства. Но заканчивается рассказ неожиданно: человек из ГПУ хорошо устроился в теплой, удобной ванной комнате и кажется, вполне доволен жизнью — он сыт и ему больше не нужно бояться своих начальников из ГПУ.

В этом переплетении интриг и провокаций два либеральных политика-эмигранта Иосиф Гессен и В. Д. Набоков, отец писателя, пытались с помощью финансово сильного издательства «Ульштейн» вести свою ежедневную газету «Руль». Редакция отвергала не только возврат к царской власти, но и яростно нападала на советский режим. С самого начала газета подробно сообщала о нарушении большевиками прав человека. Как влиятельные противники советского режима, В. Д. Набоков и Гессен несомненно на каждом шагу подвергались слежке со стороны советской внешней разведки.

Советское руководство предпринимало в первой половине двадцатых годов большие усилия, чтобы взять под контроль или хотя бы под свое влияние эмигрантскую прессу и книжные издательства. В издательствах и организациях эмигрировавших журналистов и писателей вербовались информаторы. Предполагается, что неоднократно предпринимались попытки проникнуть в «Руль». Неоднократно сотрудники редакции подозревались в том, что они являются информаторами спецслужб Москвы, но никого ни разу уличить не удалось[109]. Одним придаточным предложением Набоков воссоздает в «Даре» эту атмосферу подозрений: писателя-эмигранта другие литераторы называют «чекистом»[110].

На советские деньги были основаны многие издательства в Берлине, другие Москва приобрела через подставных лиц. Своими публикациями, которые эти издательства не имели права продавать на отечественном рынке, они должны были размягчать эмигрантские круги. Ленин и Троцкий лично заботились о том, чтобы были изданы соответствующие предписания для пограничных властей и советской почты[111].

Когда критически настроенные по отношению к Советскому Союзу редакции не удавалось купить или завербовать в них своих людей, им по крайней мере мешали изо всех сил, наносили материальный ущерб, старались дискредитировать. Так, однажды в редакционные помещения «Руля» ворвалась мобильная команда немецких коммунистов и устроила в них погром. По мнению главного редактора Гессена, руководство этой акцией осуществлялось из советского посольства в Берлине[112].

Из-за сильно возросших в связи с денежной реформой цен на бумагу и типографские услуги многие антисоветские издательства вынуждены были объявить в 1923 году о своем банкротстве. Трудности многих издательств усиливались еще и потому, что не выкупались крупные заказы. Уже тогда в эмигрантских кругах шли спекулятивные разговоры о том, что эти заказы были сделаны марионетками Москвы, чтобы разорить нелюбимые издательства. В Кремле с большим удовлетворением следили за падением конъюнктуры эмигрантских издательств[113].

ГПУ завело дела на каждую редакцию и каждого редактора эмигрантской прессы. В одном из докладов о руководимом В. Д. Набоковым и Гессеном издательстве говорится: «Это издательство крайне непримиримо и ведет систематическую травлю наших людей»[114]. И молодой Набоков тоже обратил на себя внимание информатора советского посольства как противник большевиков, в том числе и тем, что вышел из кружка писателей «Веретено» после того, как его правление пригласило выступить просоветского писателя Алексея Толстого. По той же причине прекратил свое сотрудничество с литературным альманахом «Веретено» и живущий в Париже Иван Бунин[115].

В качестве конкурента «Рулю» в 1922 году в Берлине была основана русская ежедневная газета «Накануне». Так как она в своих передовицах постоянно выступала за признание «политической реальности» и тем самым за признание советского режима, многие политики эмиграции высказывали подозрение, что газета финансируется из Москвы. И либералы и монархисты называли ее «троянским конем Москвы» в кругу эмигрантов. Десятилетия оставалось неясным, кто стоял за этой газетой. Лишь после временного открытия советских архивов в начале девяностых годов стало возможным ответить на этот вопрос. Москва действительно финансировала «Накануне», чтобы умягчить и расколоть круги эмиграции. Об этом позаботился лично генсек Сталин[116].