Евгений Беркович - Одиссея Петера Прингсхайма

Анатолий Васильевич, конечно, погорячился. Томасу никогда не изменяло чувство стиля и « истерические вопли» слабо вяжутся с мастерством художника, достигшего уже литературной зрелости. Что касается зрелости политической, то до нее время еще не пришло. Но изменения в мировоззрении происходили, и в 1919 году писатель был уже не тем, что четыре года назад.

Профессора Боннского университета, единогласно присвоившие Манну звание почетного доктора, наверно, были бы неприятно поражены, если бы знали, что их избранник в это самое время с большим интересом и одобрением изучает труды ненавистного националистам политика-еврея Вальтера Ратенау. В дневниковой записи от 13 августа 1919 года отмечено: « Читал по утрам и вечерам в парке произведения Ратенау о революции и его «Апологию». Тоже особенный провидец, наполовину истинный, наполовину ложный, наполовину чистый, наполовину мутный, но он себя мучает честно – и у кого это получилось бы лучше?» [114].

Пожалуй, это же мог сказать Томас Манн и о себе. В политике он тоже был и прав, и ошибался, и мучил себя честно в поисках истины. Свою позицию в отношении будущего Германии он окончательно определил через три года, однозначно встав на сторону Веймарской республики. И только тогда консерваторам и националистам в Бонне стало ясно, что их выбор почетного доктора философии в 1919 году был политической ошибкой. Да и самому награжденному это звание принесло больше огорчений, чем радости. Хотя вначале новый титул не мог не тешить самолюбия писателя.

Возвращаясь из отпуска домой, Манн остановился на пару дней в Берлине. Заполняя в отеле «Эксельсиор» регистрационную карточку, он первый раз в жизни указал свой докторский титул. Этот факт оказался для него столь новым и значительным, что он не преминул отметить его в своем дневнике [115].

Ночью 9 августа Томас Манн вернулся в Мюнхен, и первая встреча с Петером после долгой разлуки состоялась в воскресенье 10 августа. После отпуска накопилось много дел, поэтому день выдался насыщенным, о нем в дневнике за 11 августа пространная запись. В ней о Петере только две строчки:

« К чаю с К.[атей] и четырьмя [детьми] на трамвае на улицу Арси. На террасе приветствия с Петером Пр.[ингсхаймом]» (Tagebücher 292).

В субботу 16 августа уже сам Петер приехал к Маннам в гости на чай. Томас отмечает в дневнике:

« К чаю Петер Пр.[ингсхайм], который показывал фотографии из Трайел Бэй и высказывал свои довольно разумные политические взгляды» (Tagebücher 295).

Во время очередного воскресного чаепития на улице Арси 24 августа Томас передал Петеру экземпляр своей книги, о работе над которой он писал во всех своих трех письмах в австралийский лагерь: « К обеду на улицу Арси, где я Петеру Пр.[ингсхайму] передал «Разм.[ышления аполитичного]» (Tagebücher 297).

Во время следующего воскресного приема на улице Арси в доме Альфреда и Хедвиг Прингсхайм Томас Манн познакомился с одним товарищем Петера по несчастью. В дневниковой записи от 31 августа 1919 года отмечается: « В обеде принял участие солагерник Петера Пр.[ингсхайма], фон Зольфс, с его замужней сестрой, типичный дворянин с севера Германии» (Tagebücher 298).

В первое воскресенье сентября провожали Петера в Берлин, отмечает Манн в дневнике 7 сентября (Tagebücher 300). Молодому ученому пора снова приниматься за науку, от которой он был оторван долгие пять лет. Но расставание с родными было недолгим. На рождественские каникулы Петер снова приехал в Мюнхен, о чем Манн упоминает в дневнике от 22 декабря (Tagebücher 348). В понедельник 29 декабря Петер прибыл «на чай» к сестре и зятю и с « большой теплотой высказывался о «Разм.[ышлениях аполитичного]»» (Tagebücher 352).

Чаепитие в доме Прингсхаймов

Весной 1920 года Петер снова наведался в Мюнхен, на этот раз на пасхальные каникулы. В воскресенье 4 апреля вся семья Маннов поехала на трамвае к Прингсхаймам на улицу Арси, где и встретились с Петером. Праздничный обед был хорош, отметил Томас в дневнике (Tagebücher 413). Через неделю, в понедельник 12 апреля, Петер был зван к Маннам «на чай», а вечером все вместе пошли в Одеон слушать кантату « Песни Гурре» Арнольда Шёнберга (Tagebücher 418), чье творчество существенно повлияло на последний законченный роман Томаса Манна « Доктор Фаустус». Через четверть века возникнет острый конфликт писателя с этим композитором из-за спора об авторстве додекафонии, или двенадцатизвучия, – особого метода сочинения музыки, упомянутого Томасом Манном в романе без ссылки на Шёнберга, который этот метод изобрел.

Кабинет Томаса Манна на Пошингерштрассе

В августе того же года Петер снова в Мюнхене, и в воскресенье 29 августа он вместе с Томасом и Катей слушал в ложе Принцрегентен-театре ту самую оперу « Палестрина», о которой с восторгом писал Манн своему шурину в письме от 6 ноября 1917 года. « Да, бедняга, ты это тоже теперь пропустил», – посетовал тогда писатель. Теперь это упущение исправлено. Дирижировал на этот раз сам автор музыки Ганс Пфицнер.

В том же письме от 6 ноября 1917 года Томас жаловался шурину, что вынужден « приостановить художественные предприятия, такие как „Волшебная гора“ и „Авантюрист“».Теперь « Волшебная гора» снова в работе, и во время следующего приезда Петера в Мюнхен 9 апреля 1921 года Томас Манн читал ему главки « Хиппе» и « Психоанализ» (первоначально этот раздел назывался « Доклад») из четвертой главы романа [116].

Оглядывая эти бегло упомянутые в дневнике писателя встречи с шурином после его возвращения из австралийского лагеря, можно с уверенностью сказать, что все клятвы и обещания, сделанные Манном в письмах Прингсхайму в Австралию, выполнены, а отношения между Томасом и Петером все это время оставались живыми и сердечными.

Но счастливым окончанием австралийского плена наша история не заканчивается. История подарила нашим героям лишь короткую передышку – через четырнадцать лет после возвращения Петера на родину в Германии к власти пришли нацисты. И начался новый, еще более страшный виток его одиссеи.

Но прежде чем мы продолжим рассказ о ней, сделаем небольшое отступление и поговорим о судьбе одного великого физика, с которым семьи Петера Прингсхайма и Томаса Манна через несколько поколений породнились.