Мария Дмитриенко - Рыцарь без меча

Множество легенд хранит испанская земля. Живут они и в древнем императорском Толедо. Рассказывают, что ночами здесь на улицах можно встретить готского короля Вамбу, с головы до ног закованного в звонкий металл. Он проезжает улицами города и о чем–то громко вздыхает. Не о былой ли славе Испании?

Здесь, в пантеоне прошлого, все так значительно, что порой кажется, из–за угла явится окруженный свитою Сид Кампеадор в боевых доспехах. Баярду Испании даже в легенде положено жить в таком городе, как Толедо.

У Кастилии были свои особые краски, непривычные для глаза художника из Андалузии. Веласкес про себя отметил, что тени здесь резко ложатся в серебряном свете под арками. На их густом фоне ярче выступают мраморные колонны. Многому ему еще придется удивляться на своем веку, многому учиться, ведь природа так разнообразна и богата.

Шел тринадцатый день путешествия. Путники въезжали в Мадрид. Город показался художнику знакомым — так образно тесть его описывал. Но некогда было в праздном любопытстве смотреть по сторонам. Маэстро торопился с визитами.

Гостя из Севильи ласково встретили братья дон Луис и дон Мельхиор дель Алькасар. С ним был приветлив капеллан короля Хуан де Фонсека–и–Фигероа. Он внимательно прочел письма Пачеко и севильских родственников и обещал покровительство. Написавший сам ряд портретов, дон Фонсека был меценатом и большим любителем живописи. В молодом художнике он видел качества, дававшие ему возможность представить севильянца ко двору. Пока же он добился для него разрешения посещать Эскориал и рекомендовал ознакомиться с городом. Ведь стоял май — месяц цветов, как его называют в Мадриде. Что может быть в природе прекраснее весны?

О приезде молодого маэстро дон Фонсека доложил графу Оливаресу. Но тот только покачал головой. Король так занят, что нечего и думать просить его позировать.

Подражая своему волевому, могущественному деду Филиппу II, Филипп IV решил, собравшись с силами, разобраться во всех делах государства сам. От отца он унаследовал величайшую в мире империю. Ведь из Мадрида в те времена управляли полмиром: Пиренейским полуостровом, Нидерландами, значительной частью Италии и множеством больших и малых островов, лежащих вблизи этих государств. Центральная и Южная Америка тоже входили в состав могучей державы, ее власть простиралась даже на такие отдаленные земли, как острова Океании. Но громадный колосс шатался. Первая же грозная буря могла развалить его. И не под силу было мальчику–королю предотвратить беду. Каждодневно заседал Королевский совет в поисках выхода из создавшегося положения. Филипп изучал вопросы торговли и давал свои советы. Написал предисловие к переводу трудов итальянского историка Гвиччардини и вел политическую переписку с Марией де Агреда, просвещенной монахиней, славившейся своими «видениями». Из стараний мало что получалось у молодого короля. Ничем не могли помочь и окружавшие его люди, более опытные, более просвещенные, дипломатичные и знающие. Но он подпадал под их влияние. Энергичный, ловкий, умный, граф Оливарес все больше забирал в свои руки бразды правления. Пока граф не спешил. Мог подождать и севильский маэстро, занятый осмотром Эскориала.

В тридцати милях на северо–запад от Мадрида, среди пустынных возвышенностей Монсанареса, мрачною громадой подымается далеко видный на темном фоне Сьерра — Гвадаррамы замок Эль Эскориал. Окруженный массивными, как у крепости, стенами с тяжелыми башнями, холодный, неприветливый, он производил впечатление огромной глыбы серого гранита.

На склоне лет Филипп II решил вынести свою резиденцию за городскую черту. Он задумал, кроме того, возвести в честь святого Лаврентия величественный храм и выстроить вблизи него чудовищную по размерам усыпальницу, где нашли бы покой все испанские короли. Первыми в этом пантеоне должны были почить Карл V и его жена. Много проектов предлагали архитекторы для постройки дворца, но Филипп II избрал тот, который больше всего подходил благочестивому королю по духу. Здание строилось так, чтобы в целом оно напоминало выполненное в камне орудие пытки — своеобразную сковороду, на которой, по преданию, поджаривали святого Лаврентия. Стены главного дворца походили на грандиозных размеров решетку, выступавший вперед дворец инфантов служил ручкой, четыре массивные башни, стоявшие по углам, — ножками. Филипп II хотел построить замок, который простоял бы века, повествуя миру о величии сильной католической империи. Крепость стала воплощением в камне грезы короля.

В пустынных предгорьях закипела работа. Главным архитектором был назначен Хуан де Толедо, а после его смерти Хуан Эррера. Постепенно, словно из земли, росло грандиозное здание, достойное «демона южных стран» и могущественного владыки мира.

Из разных концов империи везли в этот край материалы. Прекрасный, словно подернутый дымкой, беловато–серый пералехосский гранит, мрамор — белый, коричневый, зеленый с красными прожилками — из Гранадских, Араских, Филабрейских гор, яшму из каменоломен Бурго де Осма. Караваны судов доставляли в испанские порты ценнейшие сорта строительного леса с Вест — Индских островов. Все поглощало ненасытное чудовище, которое обошлось короне в 6 миллионов дукатов! Строительству, казалось, не будет конца. Умирали короли, а дворец оставался недостроенным. Вот вытянулись гладкие, широко раскинувшиеся фасады Эскориала с часто прорезанными окнами, число которых доходило до 2600. Четырехугольник дворца строили без украшений, только главный вход был подвергнут архитектурной обработке и представлял собой монументальное двухъярусное сооружение с 8 массивными дорическими и ионическими колоннами, с классическим фронтоном, аттикой и триглифным фризом. Застраивалась постепенно и внутренняя часть — геометрический лабиринт из 16 дворов. Все сооружение имело 2673 окна, 1940 дверей, 1860 покоев, 86 лестниц, 89 фонтанов, 51 колокол. Дворец был построен. Оставался незавершенным лишь Пантеон.

Веласкес вошел в заколдованный город Эскориал. Сопровождавший его по поручению дона Фонсеки монах повел гостя сводчатыми коридорами, серыми гранитными галереями, какими–то тайными ходами вдоль внутренней двухъярусной галереи, где дорические и ионические колонны чинно несли стройные полукруглые арки.

В главном соборе, как и везде, их встретила гулкая тишина. Шум шагов четко повторялся под гигантским куполом храма. Двери собора открывались лишь для избранных. В глубине придела, в темном углу, на краю самой задней из общих скамей, монах показал дону Диего место императора Филиппа II. Позади скамьи — маленькая, незаметная потайная дверь, рядом в стене храма — крошечное окошечко.