Джон Литтлпейдж - В поисках советского золота

Реформаторы во всех странах завидовали коммунистам, которые могут своей властью заставить других людей принять их представления о том, что для них правильно и необходимо.

Но мы-то не были ни отдаленными идеалистами, ни коммунистическими прожектерами; мы находились посреди социального взрыва, а не стояли в сторонке, наблюдая за ним. У нас был тот же пессимистический взгляд, что и у наших русских друзей.

Вот что мы видели. Во-первых, магазины становились все хуже и хуже, обеспечение товарами почти прекратилось. Почему? Потому что государство конфисковало собственность мелких розничных торговцев, не имея ни малейшего понятия, как продолжать вести их дела. Во-вторых, продукты питания, бывшие во множестве и дешевыми, стали скудны и дороги. Почему? Потому что государство лишило собственности сотни тысяч честолюбивых и энергичных мелких фермеров и собрало их земли в так называемые коллективные хозяйства под государственным контролем, не имея никаких данных, смогут ли эти хозяйства эффективно работать, и даже не имея для управления ими квалифицированных работников. В-третьих, промышленные товары, которые все же появлялись в наших магазинах — и быстро исчезали — были ужасного качества. Почему? Потому что государство поглотило все фабрики, большие и маленькие, и запретило импорт заграничных предметов потребления. Так было сделано до того, как были подготовлены управляющие для этих государственных фабрик. Людям приходилось либо брать продукт невыносимо плохого качества, либо обходиться безо всего.

После возвращения для меня было очевидно, что золотодобывающая индустрия была в меньшей степени деморализована, чем большинство предприятий в то время, благодаря энергии и проницательности Серебровского, а может быть, и потому, что Сталин и народный комиссар тяжелой промышленности Орджоникидзе, тоже грузин, сохранили интерес к нашей отрасли, и мы оказались привилегированной группой.

Таким образом, мы одни из первых почувствовали выгоду вскоре организованной коммунистами новой системы распределения ограниченных поставок продовольствия и промышленных товаров. К тому времени стало ясно, что реорганизованная промышленность и сельское хозяйство не будут производить достаточно, чтобы удовлетворить нужды всех советских граждан, еще несколько лет. Коммунистическим лидерам приходилось решать, то ли повернуть назад, вернуть некоторые фабрики, магазины и крестьянские хозяйства их прежним владельцам, то ли оставить все как есть и заставить большую часть населения обходиться малым. Они выбрали второе. Для удобства людей лучше было бы первое, но это означало бы отход от социализма.

Следующий неотложный вопрос: как распределить имеющиеся товары среди нужных людей; имеется в виду, людей, которых коммунистические лидеры считали наиболее полезными. Это было достигнуто путем введения общенациональной системы карточек и «закрытых распределителей». Карточки, распределяемые только среди городских работников, давали им возможность покупать достаточно еды для собственных нужд, по ценам, примерно таким же, как до инфляции. Крестьяне, предполагалось, обеспечат себя пищей сами. Тех, кто был лишен собственности, просто проигнорировали; они могли покупать сколько нужно, чтобы прожить, за деньги; в противном случае это были их проблемы. Закрытые распределители были зарезервированы для определенных групп работников; каждый рабочий прикреплялся к определенному распределителю, где он мог купить одежду и другие промышленные товары, какие там имелись, по доинфляционным ценам.

Наши первые закрытые распределители в Кочкаре были ужасны, мы еще сильнее почувствовали отсутствие прежних частных торговцев. Но, по крайней мере, цены стали более умеренными, чем раньше. Постепенно закрытые распределители для некоторых групп становились куда лучше, чем для других. Например, у полицейских сил были замечательные закрытые распределители, предмет зависти многих. Трест «Главзолото» неплохо снабжал свои закрытые распределители с самого начала; мы считались среди нужных профессий.

Что касается иностранных инженеров и рабочих, советское правительство проявило щедрость. Для их исключительного пользования была создана сеть закрытых распределителей под названием «Инснаб», с наилучшими продуктами, одеждой и предметами домашнего обихода, включая импортные товары, которые в то время больше нигде в России было не достать. В тот период тысячи иностранных рабочих и сотни иностранных инженеров приглашались в Россию, на хорошую зарплату в их собственной валюте. В этих новых магазинах они не только спасались от засасывающей трясины инфляции, но были в состоянии извлечь выгоду, при известной недобросовестности, перепродавая инснабовскую продукцию своим российским коллегам. Рад заметить, что американцы в большинстве так не поступали. Мы в «Главзолоте» не подвергались особо сильному искушению, поскольку русские сотрудники имели доступ к закрытым распределителям, практически не хуже наших. Люди, работающие с золотом, будь то при советской системе или при капитализме, кажется, всегда получают необходимые материальные удобства.

При второй коммунистической революции золотодобывающая промышленность потеряла категорию работников, без которых, подозреваю, не могла легко обойтись. Коммунисты, объявляя войну всем группам, считавшимся несоциалистическими, решили, что старатели, или арендаторы, относятся туда же, и объявили, что их ликвидируют безотлагательно. Старатели открывали для нас много новых золотых месторождений, и отбивать у них охоту казалось неразумно.

К тому времени я получил урок, что лучше не комментировать такие действия, поскольку обычно нарывался на какую-нибудь коммунистическую фобию, стоило что-нибудь заметить вслух. Но позднее я с радостью узнал, из книги Серебровского про золотодобывающую промышленность, опубликованной в 1936 году, что Иосиф Сталин также правильно оценивал важность наших старателей, и, наверное, не хотел отказываться от них в то время. Согласно книге, Сталин в 1927 году сказал, что старателей следует сохранить в золотодобывающей промышленности, они могут оказаться полезными.

Почему же в 1929 году от них отказались? Подозреваю, что Сталин тогда не мог настаивать на собственном подходе. Он еще не стал столь значительной фигурой, как теперь, и все еще сражался с некоторыми коммунистическими лидерами по тем или иным теориям. Представлялось логичным отказаться от старателей, одновременно с кулаками и аналогичными группами. Сужу по книге Серебровского, что Сталин в этом случае отказался от частности в пользу своих коммунистических оппонентов.