Юлия Андреева - Букет незабудок

В повести «Суд» фараона Хафру (Хефрена, на греческий лад) судил после его смерти народ и приговорил к лишению погребения. Поэтому, вскрыв уже в наши дни пирамиду Хафру, ученые не обнаружили в ней саркофага с мумией.

В общем – захватывающая тема. Подсказал ее Павлу Амнуэлю и его соавтору Роману Леонидову Генрих Альтов, дав почитать изданную еще в дореволюционной России книгу немецкого египтолога Карла Оппеля «Тайны страны пирамид». В результате появилась повесть «Суд», которую в 1968 году соавторы отправили в журнал «Искатель». Ответ не заставил себя ждать, но зато требовал дополнительной расшифровки. «Да, ребята, хорошо написали, но напечатать не можем – сами знаете почему. С уважением Олег Соколов».

Заинтригованные Амнуэль и Леонидов, разумеется, тут же ответили, что вообще ничего не понимают, и попросили объяснить по-человечески. На этот раз ответа не последовало.

Прошло еще сколько-то времени, и Павел Амнуэль, приехав в очередную командировку в Москву, не поленился лично заглянуть в редакцию. Пригласив его зайти в кабинет, редактор Соколов предусмотрительно запер за ним дверь и только после этого согласился объясниться.

«А что вы хотите? У вас в каждой строчке намек на Сталина! Это нельзя! Линия сейчас такая, что да, были у Сталина кое-какие недостатки, но в целом это великий человек. Как ваш Хафру. Посмертный суд? Маска Сфинкса? Нет-нет… впрочем, повесть-то хорошая, я действительно хотел ее напечатать… Что, если для начала переменим название»?

Сошлись на «Сфинксе», пожали друг другу руки, но уже в Баку Павел получил окончательный отказ.

Потыкавшись в различные издания, соавторы пришли к выводу, что создали самый неформатный неформат своего времени, после чего повесть была отправлена на антресоли, где и пролежала, покрываясь пылью, целых семнадцать лет.

А в 1988 году Павел Амнуэль достал позабытую всеми покрытую пылью папку, бережно перечитал и перепечатал повесть, вернув ей исконное название «Суд» и, недолго думая, отправил в тот же «Искатель». Пришла новая мода ругать и судить Сталина. Повесть отправили на рецензирование доктору исторических наук Игорю Можейко (Киру Булычеву), и вскоре она действительно увидела свет, выйдя на волне антисталинских настроений. Хотя тираны во все времена тираны, и на самом деле соавторы писали о древнем Египте… но в тот момент это было уже не важно.

В начале семидесятых отправил Павел Амнуэль подборку своих новых фантастических рассказов в новый тогда журнал «Аврора». Пришедший из редакции ответ он долго затем хранил, как величайшую редкость, время от времени перечитывая. Основная мысль рецензии крутилась вокруг следующего утверждения: «автор является последователем писателя-фантаста Г. Альтова, а наш журнал публикует фантастические произведения, написанные в стиле братьев Стругацких». То есть, если пишешь фантастику не как Стругацкие, то и печатать тебя не будем.

Прошли годы, и Павел Амнуэль нашел рецензию Аркадия Натановича Стругацкого, и узнал, что на самом деле думал о его творчестве классик советской фантастики:

«Путешественник за тюльпанами». Действие рассказа происходит в отдаленном коммунистическом будущем. Мальчик Ким Яворский знакомится с новым учителем, основателем [зачеркнуто: науки] эрратологии – науки об ошибках и заблуждениях научно-изобретательской мысли. [зачеркнуто: Идея] Суть этой науки состоит, грубо говоря, в том, что диалектическое интегрирование достаточно большого количества неправильных, ошибочных представлений должно давать качественно новую по отношению к современному уровню технологии научную или техническую идею…

«Пик постоянства». Существует некая планета Лигия со страшно нестабильной геологией. Материки и океаны с огромной быстротой меняются местами, прорывы подземных газов и магмы повсеместны, горные пики сменяются равнинами и снова возникают в течение нескольких суток. На этой планете есть разумная жизнь. Лигианцы в процессе [зачеркнуто: револю] эволюции научились интуитивно ощущать геологическую «погоду» на всей планете в любой момент времени и надолго вперед, поэтому спокойно мигрируют из одного безопасного участка на другой, не терпя никаких бедствий…

[зачеркнуто: Рассказы о] Оба рассказа очень интересны. Они написаны явно под влиянием Г.Альтова, его уникальной в мировой фантастике научно-философской методологии. Это рассказы, в которых автор пытается проследить (или представить себе) ход развития мысли научного таланта. О чисто литературной стороне [зачеркнуто: рассказов] этих произведений много говорить не приходится – в литературном отношении они на приличном среднем уровне. Но их хочется читать и перечитывать. Вдумчивому читателю, заинтересованному не сюжетными перипетиями, а анализом мысли человеческой, такие рассказы просто необходимы.

Я рекомендую эти два рассказа для опубликования в очередном выпуске «Мира приключений».

Странно, несмотря на рекомендацию, рассказы не были опубликованы.

Как объяснили самому автору в «Мире приключений», для них попросту не нашлось места.

Подготавливать к печати первый авторский сборник фантастических рассказов Павлу Амнуэлю помогала редактор Валентина Михайловна Климачева. Книгу было решено назвать «Крутизна» по одноименному рассказу. Единственное требование к автору – не превышать оговоренных десяти авторских листов. В общем – полное счастье!

Если бы и вправду все было так гладко, стала бы мы об этом писать? В середине 1983 года «Крутизна» уже стояла в издательском плане, и тут нежданно-негаданно пришло письмо от редактора с неожиданной просьбой: «Нет ли у Вас какой-нибудь другой вещи, вместо “Крутизны”, которая могла бы стать главной и дать название книге?»

– «Крутизну» забодал главред, – сокрушалась редактор Валентина Михайловна. – Идея повести, видите ли, не соответствует марксистско-ленинскому материалистическому мировоззрению.

– Может, поменять что-то в тексте, – сделал попытку спасти повесть автор.

– Ничего не получится. Главный сказал: и речи об этом произведении быть не может!

– Пусть тогда вместо «Крутизны» пойдет «Сегодня, завтра и всегда», – вздохнул Амнуэль.

Претензий к данному тексту не было. Приняли, утвердили.

– Второй вопрос, – продолжала неумолимая Валентина Михайловна, – рассказ «Через двадцать миллиардов лет после конца света». Главред говорит, что рассказ с таким названием у нас выйти не может. Какой конец света? Мы же научное издательство! Рассказ надо переименовать. Давайте назовем «Двадцать миллиардов лет спустя». И смысл сохранился, и ассоциаций никаких.

– Кроме как с романом Дюма, – вздохнул Амнуэль. И согласился. А куда денешься?