Евгений Березняк - Я был «майором Вихрем». Воспоминания разведчика

Слышу: «Фойер, фойер!». Поджогом угрожают. Дом, стодола — все вспыхнет мгновенно.

«И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим…» Не сгорим… Не сгорим.

Топот. Шаги. Тишина. Чуть приподнял доску: никого! А может, засада? Но и оставаться больше нельзя. Могут возвратиться, поджечь дом, как грозились. На мне майка, трусы. Главное, добраться к лесу, предупредить Грозу, Грушу, польских товарищей.

В лесу тихо. Только осины гудят. Млеет под сентябрьским солнцем папоротник. Лежу в густых зарослях, подвожу невеселые итоги дня.

Схвачены Врубли, Ольга. Рация в руках у гитлеровцев. Но… обыскивали небрежно. Значит, охотились только за рацией? Запеленговали? Возможно. Почему не сожгли дом Врублей? Оставили как западню?

Спокойно… Спокойно. Главное, восстановить связь с группой, с польскими товарищами, всех предупредить. И тут я вспомнил… Скомский. На сегодня у меня назначена с ним встреча.

А может, он и выдал? Сын помещика. Кого привлек? Где твое классовое чутье, Михайлов?

Спокойно… Спокойно. Ведь он давал информацию. Ценную информацию. Дорого обошлась она вермахту. И Михал любил повторять: «Хоть и панского семени, а чловек». Нет, не похож Скомский на предателя. А может?..

Шаги… Он. В той же охотничьей куртке. Чем-то встревожен. Я тихонько, как было условлено, крякнул уткой.

— Юзеф?

— Капитан? Живы?

Скомский уже знал о нашей беде. Видел крытую немецкую машину с антеннами: два кольца, вдетые друг в друга. За ней в сторону Кракова промчались еще две машины, набитые солдатами. Из одной — не привиделось ли? — слышен был голос Ольги Совецкой. Думал, что и меня схватили… Уже не надеялся.

Постой… Постой… Машина с антеннами. Значит, не предательство — запеленговали. Случилось то, чего я больше всего боялся. Впрочем, окончательные выводы делать рано.

— Вам нельзя здесь оставаться, пан капитан. Немцы могут возвратиться с собаками.

Юзеф изложил свой план. На опушке леса ждет наш связной Генрих Малик. Он и принесет мне одежду от Скомского. Сам Юзеф будет ждать меня в своем саду: дом Скомских пока вне подозрений.

Вскоре примчался Генрих. Притащил брюки, куртку, шляпу. И все пришлось впору. Мы с Юзефом почти одного роста. Генриха отправил к Упартому. Пусть немедленно поставит в известность товарища Михала. А тот уже найдет способ предупредить Грозу, Грушу, своих людей. Эту ночь я провел у Скомских. Как сквозь сон запомнились старый Скомский, сад, большой помещичий дом с застекленной верандой.

На «пожарной» квартире

«Господин Тегель!

В субботу 16 сентября в селе Санка на квартире крестьянина Врубля гестапо из г. Кшешовице арестовало русскую радистку Ольгу. Мне известно, что вы, как здравомыслящий человек, давно потеряли надежду на успех Германии в этой войне. Вы неоднократно высказывали свое неудовлетворение властью Гитлера.

Мне также известно, что Нойман из гестапо является вашим приятелем и другом. Вместе с ним вы часто проводите время. Вот поэтому я решил обратиться к вам с деловым предложением: договоритесь с господином Нойманом и организуйте побег Ольги. Если это невозможно, сообразите иной способ ее освобождения. Если вы сделаете это, я гарантирую вам и вашей семье жизнь, обещаю, что вы займете должное место в новой Германии. Если в этом окажет вам помощь Нойман, с ним поступим также.

Если же вы не сделаете этого и попытаетесь задержать подателя настоящего письма, я обещаю вам и Нойману немедленную смерть.

В вашем районе имею достаточно сил для вооруженной расправы с Кшешовицким гестапо, а также и с вами. Срок исполнения моей просьбы устанавливаю 24 сентября сего года.

Это письмо я написал в местечке Чернихув под самым носом гестапо.

Было так. От Скомских я ушел на рассвете. В лесу на условленном месте меня уже ждал предупрежденный Владеком Метек — бывший телохранитель и адъютант Ольги.

Метек сообщил: арестов больше не было, товарищ Михал уже знает о провале, принял меры. В Чернихуве, на конспиративной квартире меня ждут.

Ночь застала нас в пути. Лес казался бесконечным. Метек по одним только ему ведомым ориентирам шел и шел впереди. В полночь вышли на окраину местечка. Тыльными дворами, задворками подошли к одной усадьбе. Я знал: где-то здесь жандармский пост, комендатура.

Куда же ведет меня Метек? Вошли во двор усадьбы. Смотрю: обыкновенный колодец — сруб с барабаном.

— Проше пана в студню…

Заглянул. На глубине двух-трех метров темное зеркало воды. Раз приглашают — значит надо.

Нащупал носком ботинка лесенку, спустился примерно на метр. Слева замерцал, позвал огонек. Я нырнул в боковой люк и оказался… в комнате. На столе — пишущая машинка, радиоприемник, по углам — автоматы, нары. Мне навстречу поднялась Янка — партизанская связная. Рядом с ней какой-то незнакомый мужчина.

— Вильк, — представился он, — окружной комендант пляцувки ППР. — И добавил: — Это наша «пожарная» квартира. В случае опасности работники партии могут пробыть здесь не один день.

Обсудили обстановку, всевозможные причины провала.

Сомнений не было: Ольгу запеленговали. Случись предательство — аресты и обыски прокатились бы по многим местам.

Что удалось узнать об Ольге, Врублях? Пока немногое. Их привезли прямо в Монтелюпихе. А ведь не прошло и трех недель, как я сам чудом вырвался оттуда. Второй такой удаче не бывать. Как спасти Ольгу? Чем помочь Врублям?

Тут и выплыло имя Тегеля, шефа каменоломни.

— Гестаповец Нойман — давний его приятель, — делился вслух своими соображениями Вильк, — Тегель, нам это достоверно известно, уже не верит в победу рейха и готов любой ценой спасать свою шкуру.

Серьезно продумали все детали. Я тут же написал письмо. Польские друзья перевели текст его на немецкий язык. Договорились, что 19 сентября вечером Метек сам заявится с этим письмом к Тегелю. Забегая несколько вперед, расскажу, чем кончилась эта история.

Шефа каменоломни визит подпольщика удивил и напугал. Но Метек был невозмутим:

— Это в ваших интересах, господин Тегель. В интересах вашей фрау и ваших киндер.

— Никто еще не бежал из Монтелюпихе! — простонал Тегель. — Да и господин Нойман не из таких, кто выпускает птичек из клетки.

Под конец Тегель все же пообещал навести справки и сделать то, что в его силах, для спасения радистки.

На следующий день, как было условлено, снова встретились. На этот раз по настоянию Метека на лесной поляне.