Валентин Рунов - Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»

Он уже было собирался уходить, как вдруг от строя отделился небольшого роста, тощий, заросший рыжеватой щетиной пленный. Подойдя к офицеру, он резким охрипшим голосом крикнул:

– Постойте! Я скажу, кто я!

«Наверное офицер – подумал капитан. Нехорошо я эдак – всех сразу под одну гребенку…»

– Вы офицер? – спросил он как можно участливее. – В каком чине?

Человек стоял перед ним покачиваясь, и спазматические, булькающие звуки вырывались у него из горла. Наконец он овладел собой и громко произнес:

– Я генерал-лейтенант Корнилов! Дайте мне приют!

31 августа Л. Г. Корнилов был уже в Бухаресте, оттуда через Киев выехал в Могилев. В Ставке его принял царь, вручив ранее пожалованный орден Святого Георгия 3-й степени. Всего в австрийском плену Лавр Георгиевич пробыл 1 год, 3 месяца и 19 дней.

Бежавший из плена командир дивизии стал весьма популярен в России, он даже вызвал взрыв национальной гордости. Репортеры всех мастей брали у Лавра Георгиевича интервью. Его портреты печатались в иллюстрированных журналах. В Петрограде Корнилова чествовали юнкера Михайловского училища, которое Лавр Георгиевич когда-то закончил. Один из них прочитал в его честь стихи собственного сочинения. Сибирские казаки из станицы Каркалинской, к которой был приписан Корнилов, прислали земляку золотой нательный крест.

Конец трудного года

В сентябре 1916 года генерал-лейтенант Л. Г. Корнилов отбыл из Петербурга вновь на Юго-Западный фронт, но уже с повышением в должности: ему доверили 25-й армейский корпус, входивший в состав Особой армии. В то время этим фронтом уже командовал А. А. Брусилов, а Особой армией – генерал от кавалерии В. И. Гурко.

Особая армия была сформирована 26 июня 1916 года из частей и соединений стратегического резерва Ставки Верховного главнокомандующего в полосе Юго-Западного фронта в составе 1-го и 30-го армейских и 5-го кавалерийского корпусов. Затем в ее состав был включен и 25-й армейский корпус. Название «Особой» она получила из суеверных опасений потому, чтобы не являться «13-й». Командовал армией генерал от кавалерии В. М. Безобразов.

Орден Святого Георгия 3-й степени, врученный Л. Г. Корнилову после побега из плена.

По сформировании Особая армия заняла место между 3-й армией Западного и 8-й Юго-Западного фронтов. Летом 1916 года она участвовала в наступлении Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв). Тогда ей была поставлена задача наступать на Ковель с юга. Наступление вылилось в ряд безуспешных попыток овладеть сильно укрепленными позициями, расположенными в болотистых дефиле реки Стохода. 30 июля Особую армию переподчинили Западному фронту с прежней задачей – наступать на Ковель. Однако командование фронта неоднократно переносило сроки наступления, и в начале сентября ввиду бесперспективности дальнейших усилий на этом направлении операция была отменена.

В августе 1916 года в командование армией вступил генерал от кавалерии В. И. Гурко. 10 ноября того же года на этом посту он был сменен генералом от инфантерии П. С. Балуевым, который занимал должность командующего армией с приставкой «врио».

25-й корпус, который принял Л. Г. Корнилов, состоял из 3-й гренадерской и 46-й пехотной дивизий, 46-й артиллерийской бригады, 25-го отдельного мортирного дивизиона и 25-го отдельного саперного батальона, а также ряда отдельных подразделений (искровой и воздухоплавательной рот) и других тыловых учреждений. Начальником штаба корпуса был генерал-майор В. А. Карликов.

Приняв корпус, Лавр Георгиевич сразу же начал для знакомства объезжать подчиненные ему части, знакомясь с их командирами и личным составом. При этом он видел, что по сравнению с весной 1915 года состояние войск сильно ухудшилось. В строю подразделений все чаще встречались пожилые люди, призванные из резерва. Среди офицеров, особенно младших, было много лиц, окончивших школы прапорщиков военного времени.

Вернувшись в штаб корпуса, Лавр Георгиевич начал расспрашивать своего начальника штаба о боевых возможностях подчиненных ему войск.

– Не могу вас ничем порадовать, – развел руками Карликов. – С каждым днем по частям происшествий все больше. На позициях время от времени появляются какие-то «темные» люди, которые ведут агитацию против войны. Командиры дивизий назначают специальные отряды, для поимки этих агитаторов, но пока эти меры себя не оправдали.

– И при прежнем командире корпуса Юрии Никифоровиче Данилове тоже так было?

– Все началось после свертывания наступательной операции Юго-Западного фронта. Во время наступления солдаты прибодрились, думали, скоро конец войне.

А на деле вышло совсем по-другому.

– Вы, Вячеслав Александрович, не должны оправдывать расхлябанность солдат никакими обстоятельствами, – сказал Корнилов. – Наша задача в кратчайшее время сделать корпус, способный вести наступление.

Но шли дни, и перемен к лучшему не происходило. Обескровленная, измотанная боями и лишениями русская армия, практически состоявшая из крестьян, оторванных от своих хозяйств, не хотела воевать. А тут еще всякие неприятные слухи, доходившие до окопов из Петрограда.

Конец 1916 года для России был тяжелым.

К концу 1916 года в России, как и в других странах, в связи с небывалой по масштабам войной ухудшалась экономическая ситуация. В результате мобилизаций в армию в семи губерниях Нечерноземья без работников-мужчин осталось 33 % хозяйств. Вообще, в целом, российская экономика значительно уступала в техническом вооружении зарубежным: по количеству лошадиных сил германская промышленность превосходила российскую в 13 раз, французская – в 10 раз. То, что за рубежом производилось при помощи техники, в России большей частью изготовлялось руками, а их не хватало, так как армия и военное производство изъяло из экономики и сельского хозяйства миллионы рабочих рук.

Частично компенсировать нехватку рабочих рук удалось благодаря массовому переходу к менее трудоемким производственным процессам, а также массовому привлечению военнопленных к полевым работам. Так, на работы среди сельских производителей привлекалось до 500 тысяч пленных немцев и австрийцев.

Стремительно росли цены, которые к концу 1916 года по сравнению с довоенным выросли более чем в три раза, существенно опережая рост доходов населения.

В то же время рабочий класс, в отличие от крестьянства, не бедствовал. В начале 1917 года квалифицированный столичный рабочий на оборонном заводе получал примерно пять рублей в день, а чернорабочий – три рубля, при том, что фунт черного хлеба стоил 5 копеек, говядины – 40 копеек, сливочного масла – 50 копеек. И все эти продукты были в продаже. Правда, с августа 1916 года сахар продавался только по карточкам.