Василий Балакин - Екатерина Медичи

Мир был непопулярен как в самой Франции, так и за ее пределами. Больше всего пострадала репутация Генриха II: его упрекали в том, что он идет на поводу у своего окружения, что по совету одних он начал безнадежную войну, а по требованию других заключил позорный мир. И только Екатерина избежала участи стать объектом нападок. Никогда еще общественное мнение не относилось к ней столь хорошо, как в те годы. Вспоминая ее выступление в парламенте, говорили даже, что она спасла Францию. Ее превозносили за «мудрость и благоразумие», утверждая, что только она одна проявила себя как настоящая глава королевства. Ее так любили, что это казалось неправдоподобным. За годы смирения и унижения она получила достойную награду.

Роковой турнир

После заключения мира произошли перемены в расстановке сил при дворе. Диана, в свое время активно ратовавшая за войну, уловила перемену политической конъюнктуры и поддержала миротворческие усилия коннетабля Монморанси. Екатерина же, с душевной болью похоронившая свои итальянские иллюзии, нашла единомышленников в лице Гизов, протестовавших против заключения позорного мира. На ближайшие годы они будут ее союзниками, тем более что их позиции еще более упрочились после заключения 24 апреля 1558 года брака их племянницы Марии Стюарт с дофином. Екатерина стала их родственницей, и родство это было дополнительно подкреплено бракосочетанием ее дочери Клод с Карлом III Лотарингским, главой старшей линии Лотарингского дома.

Дополнительным условием мира в Като-Камбрези явилось заключение династических браков: овдовевший Филипп II получал в жены Елизавету, старшую дочь Генриха II и Екатерины, а сестра французского короля Маргарита выходила замуж за герцога Савойского. Родственные узы должны были примирить бывших противников и спасти уязвленное достоинство Генриха II: при французском дворе собирались праздновать не столько мир, купленный такой дорогой ценой, сколько королевскую свадьбу. Правда, Филипп II отказался прибыть в Париж лично, прислав вместо себя герцога Альбу, который должен был доставить невесту в Испанию, но это и к лучшему, поскольку французскому суверену не пришлось делать хорошую мину при заведомо плохой игре. И парижанам, подобно Екатерине и Гизам не одобрявшим условия заключенного мира, легче было смириться с очередным празднеством при королевском дворе. Торжества должны были завершиться типично средневековым представлением — рыцарским турниром, тогда уже несколько вышедшим из моды. Однако Генрих II любил мужественные забавы и настоял на проведении этого состязания, почти столь же опасного и жестокого, как и война. Короля пытались было отговаривать от этой затеи, но он был непреклонен. На улице Сен-Антуан перед дворцом Турнель подготовили ристалище с трибунами для зрителей.

28 июня в соборе Нотр-Дам-де-Пари состоялось бракосочетание Елизаветы и Филиппа II, и в тот же день, после полудня, начался турнир. Как всё было на самом деле, нам не дано знать, однако, согласно многочисленным свидетельствам, Екатерину переполняли дурные предчувствия, подогреваемые мрачными пророчествами, в том числе и знаменитым четверостишием Нострадамуса, в котором говорилось о том, что молодой лев в поединке одолеет старого. До Генриха II очередь дошла 30 июня. Он появился, приветствуя дам на трибунах, верхом на коне и украшенный плюмажем из черных и белых перьев. И на этот раз он избрал цвета своей «богини», уже подошедшей к шестидесятилетнему рубежу, но выглядевшей будто бы столь же молодо, как и четверть века тому назад, когда юный Генрих впервые выступил на турнире под черно-белой эмблемой и одержал победу ради дамы своего сердца. Сначала король сразился со своим будущим зятем, герцогом Савойским, выбив его из седла. Следующим его противником был герцог Гиз, при столкновении усидевший в седле: ничейный результат.

Наступил полдень жаркого дня. Участники турнира изнемогали под своим рыцарским облачением.

Генрих обливался пбтом, но лишь попросил снять с себя шлем и вытереть ему лицо. Екатерина была уже не в силах наблюдать за этим зрелищем, умоляя супруга прекратить состязание, но ее мольба не достигла цели. Возможно, на короля подействовала бы просьба его «богини», но та невозмутимо хранила молчание. Екатерина продолжала настаивать, и Генрих галантно возразил: «Только ради вас я сражаюсь». Следующим своим противником он выбрал капитана шотландских гвардейцев Габриеля Монтгомери. Тот попытался было отказаться от оказанной чести, но Генрих II решительно оборвал его: «Это приказ». Прозвучал сигнал трубы, и рыцари устремились друг на друга. При столкновении оба они усидели в седле, и по правилам поединок должен был на этом завершиться. Однако король заупрямился, потребовав повторного, решающего столкновения. При этом Монтгомери будто бы опять пытался отговорить его от продолжения поединка. Не подействовали на Генриха и мольбы его личного оруженосца. Ему нужна была победа. При яростном столкновении противников копье Монтгомери сломалось и длинная острая щепка, проникнув сквозь визир шлема короля, глубоко вонзилась в его глаз. Король усидел в седле, но грудью упал на шею своего коня. Трибуны огласились возгласами ужаснувшихся зрителей.

Подбежавшие оруженосцы подхватили короля на руки прежде, чем он упал на землю. До их слуха донеслось еле слышное: «Я погиб». Когда сняли шлем, показалось окровавленное лицо короля, при виде которого Екатерина лишилась чувств. Диана, бесстрастная, словно мраморная статуя, молча проводила взглядом носилки с телом возлюбленного. Когда короля принесли во дворец Турнель, он еще дышал и слабо прощупывался пульс. Его положили на постель. Екатерина и Диана рыдали. Кажется, впервые видели «богиню» плачущей. Дофин Франциск, пришедший в себя после продолжительного обморока, был бледен от страха. Рядом с ним сияла красотой супруга Мария. Младших детей избавили от созерцания страшного зрелища.

Послали за Амбруазом Паре, знаменитым врачом, в свое время спасшим жизнь Франсуа Гизу, удалив застрявший в его лице обломок копья, после чего осталась лишь отметина, давшая славному воину прозвище — Меченый. Паре, обследовав раненого, решил, что надо экспериментальным путем изучить характер ранения и определить способ лечения. Для этого по распоряжению королевы ему доставили из тюрьмы несколько трупов только что казненных преступников. Не буду рассказывать о том, какие манипуляции проделывал с ними знаменитый хирург, за действиями которого с интересом наблюдали придворные, скажу лишь, что итог был неутешителен для Генриха II.

Однако король умер не сразу. Время от времени он приходил в себя, сумев даже продиктовать письмо папе римскому, в котором сообщал о решительной борьбе с еретиками во Французском королевстве. До последнего дыхания он оставался королем. У него хватило даже сил и присутствия духа распорядиться о незамедлительном проведении церемонии бракосочетания Маргариты с герцогом Савойским, что и было сделано 9 июля в спешке, без каких-либо торжеств, в церкви Святого Павла. Сломленная горем Екатерина там не появилась. Печальная свадьба в слезах и трауре. Генриха II тогда уже, по всей видимости, не было в живых, хотя официально о его кончине было объявлено лишь 10 июля. Король умер, да здравствует новый король — Франциск II.