Отто Ляш - Так пал Кенигсберг

Партия должна была организовать сбор гражданского населения и руководить им. Между тем ввести ударную группу в бой оказалось делом чрезвычайно трудным, приказ поступил из армии слишком поздно. Стягивать части в исходный район мешали многие обстоятельства – сильный огонь артиллерии, ночные воздушные налеты, груды развалин на пути. Продвижение ударных отрядов задерживалось. Ко всему прочему партия, не согласовав своих действий с командованием крепости, назначила на 00.30 сбор гражданского населения на пути оперативной вылазки на запад. Весть о сборе передаваласв из уст в уста. В результате весь путь оперативной вылазки на всю ширину был заполнен гражданским населением. Жители двигались плечом к плечу, катились повозки, все это производило сильный шум. Русские тотчас насторожились и накрыли весь этот участок плотным артиллерийским огнем. Ударный батальон вынужден был залечь. Командир 548 дивизии народных гренадеров генерал-майор Зудау был убит, генерал-лейтенант Шперль – ранен. Гражданское население и солдаты, оставшиеся без руководства, хлынули назад в город. Весь западный, фронт крепости оказался открытым и лишь отчаянными усилиями удалось кое-как залатать брешь. Вот что пишет о своих впечатлениях и переживаниях во время неудавшейся попытки прорыва вечером 8 апреля командир 192 гренадерского полка майор Левински: «На участке 61-й пехотной дивизии ничего особенного до сих пор не происходило. Налеты, осторожное прощупывание, сковывающие атаки, а, в общем, относительно спокойно.

8 апреля в первой половине дня полк получил приказ – осторожно отойти к городу. Наш сосед слева, 75 полк охранения, должен был одновременно занять позиции в предместье города, а к вечеру отойти на линию внутреннего кольца укреплений. Трем батальонам нашего 192 полка предстояло сосредоточиться сначала в подвалах домов на Россгартенском рынке, а вечером выйти к Ботаническому саду, заняв исходный район для прорыва в сторону Пиллау. На время прорыва полку обещали придать Второй дивизион артиллерийского полка 367 дивизии под командованием майора Хартмана. Более точные приказы ожидались позднее. Выполнить этот приказ было невозможно, ибо стоило только нашим полкам сняться с позиций, как русские тотчас же нанесли бы удар вслед. Поэтому в 14.00 этот приказ был отменен. Около 19.00 мы получили приказ – занять как можно быстрее ранее указанный район с западной стороны Ботанического сада. 61 пехотная дивизия вместе с остатками 548 дивизии и 561 дивизии народных гренадеров должна была наступать южнее дороги Кенигсберг – Пиллау, прорваться там сквозь вражеские позиции и открыть путь для эвакуации гражданского населения.

Это было отчаянное предприятие, имевшее лишь незначительные шансы на успех, тем более что проводить его надо было в страшной спешке. Сведения о противнике мы имели скудные. Известно лишь было, что на севере русские вышли к южному берегу Верхнего пруда, а на юге противник занял Биржу, которая находилась примерно в четырехстах метрах к югу от нашего исходного района. В заводском квартале Коссе, примерно в километре к юго-западу от нас, были замечены русские танки. Никто не знал, в наших ли еще руках форт №7 «Хольштайн», расположенный к западу от города на северном берегу Прегеля. Штурмовые орудия и счетверенные 20-мм самоходные установки должны были расчистить путь к Пиллау. Командование принял командир 548 дивизии народных гренадеров генерал-майор Зудау. Командир 61 пехотной дивизии генерал Шперль был в это время тяжело ранен. 192 гренадерский полк вместе со Вторым дивизионом артиллерийского полка 367 дивизии должен был выступать на участке 61 пехотной дивизии в качестве первого эшелона, во втором эшелоне были остальные подразделения дивизии. Для переброски 192 гренадерского полка с восточного фронта через центр города в исходный район была произведена рекогносцировка местности. Выступление назначили на 23.00. Чтобы облегчить прорыв, в 4.00 с запада в сторону кольца окружения должна была нанести удар Пятая танковая дивизия. Время было дорого. И хотя батальоны были предупреждены, что с наступлением темноты надо сниматься с позиций как можно незаметнее, следовало ожидать, что марш через полностью разрушенный город, все еще находившийся под сильным обстрелом, будет длительным и трудным. По Закхаймским воротам уже много часов подряд вели ожесточенный огонь несколько батарей противника, каждую пару секунд местность вокруг ворот сотрясалась от страшных-взрывов, а на дороге появлялись все новые и новые воронки. Комплекс зданий сиротского дома с его старыми, двухсотлетней давности постройками пока что относительно стойко выдерживал эту бурю огня, к тому же он находился несколько в стороне. Здесь и собрались батальоны, разместившись в подвалах и нижних этажах. Время поджимало, а роты подтягивались бесконечно долго. Наконец приказ был отдан. Каждый батальон вели люди, хорошо знавшие местность, однако знания эти, как мы потом поняли, оказались ни к чему, ибо в том аду, каким стал Кенигсберг, невозможно было ориентироваться. Там, где раньше проходили улицы, теперь угадывались в ночи лишь призрачные ландшафты. Разведанные дороги уже через час оказались непроходимыми. То и дело рвались бомбы, снаряды, ракеты «сталинских органов», на улицы обрушивались фасады еще уцелевших домов, бомбы пробивали огромные воронки. Сквозь этот хаос с юга на север шли, мешая друг другу, обозы, грузовики, артиллерия и штурмовые орудия. В конце концов они так перемешались, что не могли уже двигаться ни вперед, ни назад. Ужасная картина. Сквозь этот ад приходилось пробиваться вперед и нашему полку, то разыскивая дорогу, то обходя противотанковые заграждения и воронки. Наши артиллерийские и боевые обозы вскоре безнадежно застряли, зажатые всевозможным транспортом, отрезанные новыми воронками и развалинами. В 0.35 штаб полка наконец добрался до непроходимого леса, который был некогда Ботаническим садом. Здесь, как и везде, на каждом шагу зияли воронки, деревья стояли поломанные и расцепленные. Штаб дивизии еще не дошел до своего командного пункта, которым должно было стать бомбоубежище недалеко от бастиона «Штернварте». В 0.00 от Северного вокзала и здания Главной почтовой дирекции выступили части 548 и 562 дивизий, имели они успех или нет, мы узнать не смогли.

Перед нами находился бастион «Штернварте», одно из оборонительных сооружений внутреннего кольца укреплений, а к западу от него – ров, откуда нам предстояло совершить прыжок в неизвестность. В бастионе «Штериварте» настроение гарнизона было как перед концом света. Сотни солдат и офицеров набились в ходы сообщения, ожидая здесь страшного суда. Тут мы наткнулись и на капитана Бертхольда, находившегося поблизости с остатками 77 гренадерского полка, пожелавшего присоединиться с нам. Под его началом было около 150 человек.