Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох

Как-то его посетил старый знакомый из Кёльна. Прохаживаясь по саду, Аденауэр расспрашивал о родном городе. И вдруг спросил:

— Как долго продержатся нацисты у власти?

— Думаю, два года, не больше, — услышал в ответ.

— Боже, тогда я стану слишком старым, чтобы восстановить свое положение.

Возраста Аденауэр не чувствовал. Говорил так в шутку. Собеседник не сомневался в этом и лишь укоризненно покачал головой.

В монастырской тиши Аденауэр много читал, выбирая книги преимущественно по истории и искусству. Размышлял над религиозными текстами. Некоторые биографы Аденауэра утверждают, что именно в то время, отталкиваясь от христианских догм, он пришел к выводу о возможности преодолеть классовую борьбу, депролетаризировать пролетариат и создать общество социальной справедливости. Подобные идеи легли в основу политического кредо Аденауэра в послевоенный период.

В начале 1934 года Хервеген получил указание от властей удалить Аденауэра из монастыря. Кто и почему дал такой приказ, осталось неизвестным. Аденауэр решил поселиться вместе с семьей в берлинском пригороде Нойбабельсберг. Он исходил из того, что, живя на виду, проще избегать преследований. Противодействовать национал-социалистам в какой-либо форме Аденауэр не намеревался. Легитимная власть оставалась для него понятием непререкаемым. К тому же нацисты еще не проявили в полной мере свою авантюристическую сущность, не обнажили до конца политику, основанную не на законе, а на волюнтаризме. Новый порядок, основанный на подавлении свободы человека, на безудержном, граничащем с безумием национализме и шовинизме, находился еще в стадии становления.

Семья Аденауэра арендовала недорогой дом. Продавали ранее приобретенные картины. Получили крупную сумму денег по страховке за украденные драгоценности. Старшие дети не обременяли семью. Конрад закончил учебу и поступил на работу в компанию АЕГ в Штутгарте, Макс работал в земельном суде в Кёльне, Риа училась в Париже, но прервала учебу и отправилась воспитательницей в Шотландию. Вскоре она вышла замуж за промышленника Вальтера Райнерса.

Расправа эсэсовцев с Ремом и его штурмовиками в конце июня 1934 года вызвала волну арестов и репрессий. Арестовали и Аденауэра. Оснований для предъявления ему какого-либо обвинения не нашлось. Через два дня он вернулся домой. Полиция установила за ним постоянное наблюдение, хотя осуществлялось оно не слишком строго.

В августе 1934 года Аденауэр обратился с письмом к нацистскому министру Фрику, в котором заверял, что он лоялен по отношению к национал-социалистической партии и имперской власти. Инцидент с флагами на мосту в Кёльне объяснял желанием порядка и ответственностью за него городских властей, а не антинацизмом и антигитлеризмом. В заключение письма обращался к министру с просьбой о назначении ему пенсии для содержания семьи. Аденауэру в то время шел 59-й год.

Прошение приняли благосклонно. Нацистов устраивало, что столь заметная личность проявляет покорность. Определили весьма приличную пенсию в 12 тысяч марок в год. Более того, выплатили компенсацию за два его дома в Кёльне, конфискованные новыми властями. На случившиеся деньги Аденауэр приобрел земельный участок в Рёндорфе, построил удобный для семьи дом, в котором и прожил все оставшиеся ему годы.

Рёндорф лежит на правом берегу Рейна в живописной местности почти напротив Бонна. Невысокие, покрытые лесами горы спускаются уступами к реке. Название им — Семигорье — дали четкие контуры семи вершин. В хорошую погоду они покрываются легкой прозрачной дымкой. В предвестии же ненастья мрачнеют и приобретают особую отчетливость. Глядя на них, жители близлежащих мест безошибочно предсказывают погоду на ближайшие два-три дня.

Дом Аденауэра стоит на склоне Скалы Дракона — Драхенфельз, отлого сближавшейся с Рейном. В стороне от Драхенфельза виднеется Петерсберг — одна из верхних точек Семигорья. Многие века здесь жили монахи. В самом начале двадцатого столетия гору откупил владелец известной фирмы 4711, производившей знаменитую «кёльнскую воду» — одеколон. Он построил на ней фешенебельный отель, чье белое здание хорошо видно из Бонна и всех окрестных селений. В 1939 году отель удостоил своим посещением Гитлер, где провел очередную встречу с миротворцем Чемберленом, так и не умиротворившим агрессивного фюрера.

Позднее Аденауэр напишет, что его потрясло, как это Чемберлен не понимал сущности национал-социализма и пытался договориться с Гитлером, как свободные народы позволили провести в 1936 году в Берлине Олимпийские игры и оказывали почтение немецкому фюреру, поработившему своих соотечественников и готовившемуся ввергнуть мир в ужасную войну.

Но это потом. А пока в Рёндорфе шла спокойная, размеренная жизнь. Семья Аденауэра поддерживала контакты с соседями, со священниками из близлежащих церквей, с некоторыми старыми знакомыми, которые вели уединенную жизнь в Бонне и его окрестностях. Дружеские отношения связывали Аденауэра с майором Шлибушем, находившимся в Бонне в качестве представителя Генерального штаба вермахта. Майор приносил свежую информацию о событиях в стране. Позднее он, не одобрявший действий нацистов, окажет Аденауэру помощь в последние месяцы гитлеровской власти.

С началом Второй мировой войны многие контакты прервались. Гитлеровский режим закручивал гайки. Многих арестовывали без всяких обвинений, в превентивных целях. Аденауэр удвоил осторожность, избегал рискованных встреч и разговоров. Сыновья Конрад, Макс и Пауль были призваны в вермахт. Их жены с детьми поселились в Рёндорфе. Вскоре к ним присоединилась Риа с двумя детьми. В доме стало многолюдно и шумно. Аденауэр охотно проводил время с внуками, копался в саду, примыкавшему к дому, разводил свои любимые розы. Всем образом жизни подчеркивал, что погружен в частную жизнь и не интересуется политикой. Не давал нацистским властям никаких поводов для репрессий.

В 1939 году Аденауэр вместе с Гусей провел несколько недель в Швейцарии в сельской местности, пережидая волну шовинистического психоза, охватившего Германию с началом Второй мировой войны.

Появлялись мысли об эмиграции. Но быстро уходили. К Рёндорфу привязывали многочисленная семья, опасение за судьбу сыновей, служивших в армии, да и надежда, что худшее позади и можно относительно спокойно жить дальше.

В середине 1930-х годов бывший деятель партии Центра Якоб Кайзер пытался привлечь Аденауэра к участию в Сопротивлении. В разговоре с ним Кайзер рассказал о группе противников нацизма, якобы действующей в Берлине, и о ее связях с такой же группой в вермахте. Военных он оценивал как решительных людей, готовых устранить Гитлера.