Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая - Илья Басс
По дороге в отель Фрай обсудил ситуацию с группой. И на вопрос «что делать», ответил: «Я посоветовал бы вам перейти гору, и лучше всего это сделать сегодня, если вы в состоянии. Мы не знаем, что случится завтра или послезавтра». Сразу согласились не все. Верфель и Нелли Манн колебались. Франц посмотрел вверх и вздохнул. Он и в Марселе-то ездил на такси, а тут… И Нелли Манн спохватилась: «Ведь сегодня нехороший день – пятница, 13». Верфель ее поддержал. Альма пресекла его колебания немедленно. Нелли заподозрила во Фрае шпиона, что и высказала Генриху по-немецки, не сообразив, что их ангел и единственная надежда прекрасно понимает их язык. “ Verzei-hung Frau Mann aber vielleicht wissen Sie nicht dass ich Deusch verstehe”[23] — ответствовал Вариан и щеки фрау Манн залились краской.
Все возражения в итоге отпали.
Итак, решено. Фрай отправлялся поездом, перевозя эмигрантский багаж (к его ужасу, багаж только Верфелей включал двенадцать чемоданов!), а его подопечные перевалят через гору. Встречу назначили в Испании, на выходе из таможни. У Маннов Фрай отобрал их чешские паспорта, поскольку все американские бумаги были оформлены на имя Herr und Frau Heinrich Ludwig. Выбросили все бумажки с именем Маннов, даже стерли инициалы Н.М. [Г. М.] на шапке.
На первом этапе Вариан повел их через деревенское кладбище; по дороге купил дюжину пачек сигарет и вручил каждому – на тот случай, если возникнут неприятности с полицией.
Некоторое время он, как заботливый отец, наблюдал за «путешественниками» во главе с Боллом, пробиравшимися полем к подножью горы и затем отправился на станцию. Там он поинтересовался, верен ли слух, что Испания не пускает апатридов. Пограничник в ответ пожал в недоумении плечами: ни о чем подобном он не слыхивал. Что поделаешь, налицо промах, можно было взять с собой Фейхтвангера.
Поездка Фрая в Порт Бу не принесла никаких осложнений, хотя к пассажиру, везущему 17 чемоданов (добавились еще пять от Маннов), больше половины которых содержала дамские вещи, вполне могли бы придраться, но инспектор багажа не проявил ни малейшего интереса.
Воспоминания Альмы Малер-Верфель о путешествии через горы содержат довольно красочное описание. Альма не отличалась точностью деталей, но общее впечатление передала ярко.
Местность, по которой мы карабкались вверх, гладкая, но с обрывами. Горные козлы едва могли удерживаться на скользкой, как стекло, обжигающей сланцевой поверхности. Если вы заскользили вниз, то кроме листьев чертополоха, зацепиться не за что было. <…> Мы стояли одни на вершине горы. Внизу, вдалеке, на фоне белесой скалы виднелся белый домик – испанская пограничная застава, куда нам предстояло заявиться.
Еще два часа трудного спуска вниз и мы постучали в дверь, которую открыл каталанский солдат с безжизненным лицом, говоривший только по-испански. Его понимание [французского языка] несколько улучшилось, когда мы напихали ему в карманы сигарет. <…>. Я, в старых сандалиях, тащила за собой сумку с остатками денег, драгоценностей и партитурой 3-ей симфонии Брукнера. Мы были ужасно изнурены, и выглядели наверняка не такими красочными как контрабандисты в опере Кармен.
Вскоре пришли Манны. Нелли полдороги тащила своего старого мужа, чулки на ней висели клочьями, ноги кровоточили.
Несмотря на все страхи, прохождение пограничного пункта прошло спокойно. Один комичный момент даже развеселил беглецов. Офицер долго вглядывался в документ Голо Манна, в котором указывалось, что он едет повидаться с отцом в Принстоне. «Не сын ли вы Томаса Манна – поинтересовался охранник. «Да – ответил Голо – вас это не устраивает?» «Напротив – ответил охранник – Мне доставляет честь познакомиться с сыном великого человека». Что чувствовал при этом Генрих Манн, неизвестно.
Фрай привез багаж в Порт Бу, устроился в отеле и пошел разыскивать своих протеже. Никаких признаков их присутствия не наблюдалось. После нескольких беспокойных расспросов он нашел всю компанию, выходящей в этот момент из банка на железнодорожной станции. «Мы обнялись, – вспоминал Вариан – будто старые друзья встретились случайно после долголетней разлуки, в незнакомом городе, где никто и не собирался быть».
Радостно возбужденные от встречи и успешного исхода из Франции все разболтались в кафе, называя друг друга по именам. И получили замечание от находившегося в том же кафе британского консула, знакомого с Фраем: «Будь я на вашем месте, то вел бы себя поосторожнее. Вы знаете, кто тот тип в униформе?». Оказалось, рядом с ними сидел не кто иной, как руководитель испанской секретной службы провинции.
Авиалинии работали с перегрузкой, но удалось достать четыре билета на самолет в Лиссабон для Верфеля, Манна и их жен. Голо задержался в Мадриде, посетил музей Прадо, и отправился поездом.
13 октября 1940 греческий корабль Неа Эллас пересек Атлантический океан и пришвартовался в порту Хобокен, в Соединенных Штатах Америки. На пирсе собралась толпа встречающих, корреспонденты. На вопрос корреспондента Нью Геральд Трибюн о деталях их спасения Франц Верфель некоторое время молчал, затем пожал плечами: «Я не могу говорить. Большинство из нас все еще во Франции. Мои друзья все еще в концлагерях».
Доставив группу, Фрай занялся своими делами. В испанской полиции он попробовал выяснить судьбу заключенных в тюрьму беженцев, но безрезультатно. Пришлось прибегнуть к помощи американского консульства в Барселоне. Оказалось, что задержанные при переходе границы миновали испанский контрольно-пропускной пункт, не заходя внутрь, и потому не получили разрешение на передвижение по стране. Никаких претензий политического характера к ним не предъявляли. Вариан связался с адвокатами и те уверили его, что задержанных удастся освободить.
Короткие беседы с добравшимися до Лиссабона беженцами выявили довольно неопределенную картину. Кто-то спокойно переехал испано-португальскую границу на поезде, а кого-то задержали. Одни преодолевали кордон пешком, не имея никаких документов. Другие подвергались обыскам, личному досмотру. Некоторые спаслись тем, что дали взятку и т. п. У Фрая сложилось впечатление, что пеший переход границы – вполне приемлемый способ при наличии некоторых документов. Но для тех, у кого их не было, или за ними охотились гестаповцы,
