Ольга Громыко - Крысявки. Крысиное житие в байках и картинках

Белочка икнула, вытаращила глаза и замерла, а я радостно набросилась на нее со щипчиками.

Когте на третьем крысявка поняла, что происходит что-то очень страшное: сначала ей остригут когти, потом пальцы, а там, глядишь, и до лапок черед дойдет. На протестующие вопли кровожадные хозяева внимания не обращали, и тогда Белочка прибегла к последнему аргументу: поднатужилась и метко брызнула мужу в глаз тонкой струйкой.

Так и бегает недостриженной, бессовестная.

Однажды мои крысы стали пахнуть керосином. Натуральным таким керосинчиком, ну, может, бензинчиком слегка.

Я встревожилась и позвонила Суровым Минским Заводчикам. Полчаса они с пристрастием инквизиторов допытывались, как чувствуют себя крысы — не лохматы ли, не грустны ли и в порядке ли драгоценные крысячьи почки?

Крысы были резвы, упитанны, блестящи, и моча их была кристальна.

Наконец мы пришли к выводу, что крысам не понравилась глобальная уборка клетки с мытьем горячей водой под душем. И «керосином» пахнут свежие, обильно возобновленные метки.

Истина открылась мне только три дня спустя, во время очередной уборки крысовыгула.

За клеткой лежала… килограммовая гора скорлупок от вишневых косточек. Я вишню очень люблю и в сезон ем ее килограммами. С крысами, разумеется, делюсь, но прежде они относились к кислой ягоде и твердой скорлупе с презрением. А потом какая-то пасю… в смысле первооткрывательница обнаружила, что под скорлупой скрывается вкусное ядрышко. Надо только дождаться, когда хозяйка объест красную дрянь и оставит миску с костями на столе.

Крысы пахли не керосином.

Крысы пахли цианидом.

P.S. В рацион крыс можно и нужно включать косточки вишен, слив, абрикосов — пусть чешут зубы. Но все хорошо в меру!

25. Крысозвезды

Крысоводам нельзя смотреть фильмы про крыс, особенно ужастики. Когда огромный всклокоченный монстр разевает над героем слюнявую пасть, крысовод падает от смеха с дивана или с позором изгоняется из кинотеатра. Ладно если пасть просто зубастая. Но в большинстве случаев она клыкастая, причем в три ряда, — в то время как у грызунов, даже самых крупных и кусачих, есть только резцы и далеко в глубине коренные жевательные зубы. Еще восхитительнее смотрится на экране крысиная орда (бегущая с корабля или по чумному городу), в которой мелькают статисты с дамбоушами, рекс-шерстью или вообще пятнистые. А что делать-то? Изловленные на помойке крысы не желают добровольно сотрудничать с режиссером, поэтому приходится идти на поклон к заводчикам.

— Вот, например, вчера попросили белую крысу для съемок фильма про мальчика-наркомана, — рассказывала мне СМЗ Лиза, — у которого в этой жизни только одна радость — ручная крыса.

Заводчица помолчала и добавила:

— Я дала им Злую Крысу.

Я поняла, что радостей в этой жизни у мальчика нет вообще.

— А она их не перекусает?!

— Не должна, — неуверенно сказала Лиза. — Надеюсь…

На чужбине Злая Крыса действительно поумерила людоедский пыл, но вернулась домой в еще более дурном настроении, чем уезжала, до конца жизни возненавидев детскую наркоманию.

Второй мальчик был очень положительный и вообще великий художник. Юность его прошла в крайней нищете, и, чтобы подчеркнуть трагизм положения, режиссер задумал эффектную сцену: бедный ребенок спит на полу в своей клетушке, заваленной тряпками и горшками, а вокруг него бегают дикие голодные пасюки.

Агути у Лизы не оказалось, и на роль пасюка была избрана бурмизка — дамбоухая, но издалека более-менее похожая на дикаря. А чтобы крыса не перенервничала по дороге, в переноску за компанию сунули черную блейзочку Вербу (мать и копия Холеры).

Увы, попав под объективы камер, бурмизка застеснялась и удрала в ближайший кувшин, откуда ее долго выковыривали всей съемочной группой. И роль примадонны досталась безвестной статистке, то бишь блейзу.

«Мотор!» — скомандовал режиссер, и к безмятежно спящему бедному мальчику стал подбираться дикий голодный пасюк черного цвета, с белыми лапками, белым клинышком на морде и дамбоушками, которые крысы этой линии умеют трогательно складывать фунтиком.

Увидев жужжащую наезжающую камеру, Верба поднялась на дыбки и с интересом уставилась в ее дуло.

— Кыш, дикий пасюк, кыш! — забеспокоился режиссер, делая крысе страшные знаки.

Крыса убоялась и кинулась прятаться — к мальчику в ухо. К ее возмущению, дырочка оказалась маловата, но «пасюк» рассудил, что это, наверное, только вход, дальше будет попросторнее, и принялся раздвигать ухо лапами.

Мальчик, как истинный актер, не двинулся с места, но стал корчить такие гримасы, что съемку пришлось прервать. Тем не менее, Вербу в этом эпизоде таки отсняли, и теперь она наверняка ужасает зрителей своим розовым носом и алчно горящими глазами.

В третий раз крысы понадобились безумному ученому, создающему сверхлюдей, наделенных суперспособностями. Начать он решил с крыс, и за Лизой опять приехал черный лимузин со съемочной группой.

— Ты не боишься, что твои крысы обретут суперспособности и поработят мир, начиная с твоей квартиры? — глумилась я, но Лиза была тверда в намерении осветить крысявок с положительной стороны. А то всё триллеры, ужасы, документалистика, а нежная и трепетная крысиная натура так и остается сокрыта от массового зрителя!

«На опыты» отправились целых восемь крыс, в том числе та, что чуть не съела юного художника. В коллективе они вели себя смелее, да и роли у них были попроще: побегать по лабиринту, попищать в руках у злого гения.

Особенно очаровала безумного ученого фазз Муся. Муську я вечно обзываю «жертвой генетики» — едва припорошенная пушком, в складочках, с неимоверно выразительной мордой и курчавыми усами. Самый талантливый гример не смог бы сделать ее страшнее, чем она есть. При этом Муся очень дружелюбная и деятельная, так что главная роль в порабощении мира была отведена ей. Крыса покладисто ела «мутаген», крутила хвостом и бегала по лабиринту. Правда, съемки затянулись на несколько часов, а крысы шустрые, но быстро устающие животные. Поэтому последние дубли выглядели так:

— Камера! Мотор! Толкайте крысу!!!

Помощник как можно дальше протягивал руку, чтобы не попасть в кадр, и пихал Мусю пальцем в попу. Крыса обреченно пробегала несколько шагов и снова застывала, не желая двигать ни науку, ни киноиндустрию.

Остальные «актрисы» тем временем тоже изгалялись над оператором, как могли: то собьются в кучу, вместо того чтобы кидаться наутек, то посреди «судьбоносного опыта» сворачиваются и вылизываются под хвостом, то скачут друг на друге, привнося в сюжет незапланированную эротику…